"Важно быть благодарными потомками..."

[Ученик с последней парты]

Интервью с Патриархом Московским и всея Руси Кириллом

4 ноября, открывается главная православная выставка года - Православная Русь. В этом году она посвящена 400-летию династии Романовых - как и специальный выпуск журнала "Фома", статьи из которого мы будем публиковать всю неделю.

- Какова роль династии Романовых в истории России? Как относиться к таким ярким, но и неоднозначным с точки зрения верующих представителям этой династии, как Петр I? В чем состоит подвиг последнего российского императора и его семьи? В год 400-летия дома Романовых нам посчастливилось получить ответы на эти вопросы у Предстоятеля Русской Православной Церкви, Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла.

— Полагаю, что обращение к православной вере как основе жизни. Династия Романовых была призвана на Царство после одоления Cмуты, страшного разорения русской земли внутренними усобицами и иноземными вторжениями, когда государство и страну пришлось восстанавливать из руин. Но, при всем страшном опустошении, которое принесла Cмута, сохранялся фундамент и источник народной жизни — православная вера. Именно вера дала людям возможность выстоять и изгнать захватчиков, именно вера стояла за тем национальным согласием, которое было выражено в решении Земского Собора 1613 года избрать Михаила Феодоровича Романова на всероссийский престол.

Потому что за решением поставить свои частные интересы, личные или групповые, на второе место, всегда стоит сознание общности, которая перекрывает все сословные, региональные, клановые или семейные разделения. И в истории России это именно православная вера. Люди вспомнили, что прежде всего они — православные, и это сознание дало им возможность совершить деяние поистине эпических масштабов.

— А какими Вам видятся результаты этого решения?

— Бывают ключевые, переломные моменты в истории страны или всего мира. Для нашей цивилизации это, в первую очередь, Крещение Руси. А на второе место можно поставить одоление Смуты и воцарение дома Романовых, потому что Россия оставалась последней православной державой, сохранявшей государственную независимость. Страна, казалось, обреченная на исчезновение, народ, которому, по-видимому, предстояло исчезнуть с лица земли, быть порабощенным, а потом и поглощенным более сильными, развитыми, воинственными соседями, отстоял свою независимость и воссоздал государство, ставшее впоследствии, за триста лет правления Романовых, одной из крупнейших мировых держав.

После завершения Смуты и избрания Михаила Федоровича на царство, а в особенности с приходом к власти государя Алексея Михайловича, Россия обрела второе дыхание, произошло огромное, колоссальное развитие национальной жизни, экономики, государственного строительства, освоения новых земель. Огромные силы, жившие в нашем народе, развернулись, и Московия превратилась в великое государство от моря и до моря, от океана до океана, с цветущей культурой и бурно развивающейся экономикой.

Из обычного мононационального государства с небольшим присутствием инославия и иных этносов Россия превратилась в огромную семью народов, соединенную народом русским и верой православной. Семью, в которой люди разных религий и национальностей чувствовали себя благополучно.

И еще — не было ни одного царя, который бы расточал земли; цари земли собирали. Отождествляя себя со своей страной и со своим народом, они старались умножать вверенное им Богом достояние. И народ отвечал им глубокой преданностью, которая не раз проявлялась в годы испытаний.

— Но стоит ли идеализировать Романовых? Все ли было так хорошо?

— Конечно, мы призваны трезво смотреть на нашу историю. Люди, которые творили ее, не были безупречны. У каждого человека, тем более у правителя, есть плюсы и минусы, которые оценивают современники и потомки, а историки тщательно исследуют в своих научных трудах, что человек сделал доброго, где поступил правильно, а в чем ошибся. То же самое делается и по отношению к любому представителю 400-летней династии Романовых.

Но здесь мне хотелось бы четко разделить два возможных подхода к истории. Существует трезвый, взвешенный подход — что произошло на самом деле, и какие уроки мы можем извлечь из этого. И существует подход идеологизированный, для которого любые исторические сведения интересны лишь постольку, поскольку их можно приспособить к продвижению определенных заранее принятых идеологических постулатов. Многие из нас помнят время, когда об эпохе Романовых в истории России было принято говорить не иначе, как о “проклятом царизме”, “тюрьме народов”, “свинцовых мерзостях” от которых нас, якобы, спасла революция. В действительности, если сравнивать государственную деятельность царей с деятельностью тех, кто затем разрушил великую Россию, разорвал ее, с деятельностью тех, кто в XX веке нанес огромный ущерб общенациональным интересам, то, несомненно, личности царей из династии Романовых представляются нам высоким и замечательным образцом заботы о государстве и о народе.

Негативный, большевистский по происхождению взгляд на историю России подхватывается теми, кого не устраивает историческая и, прежде всего, духовная идентичность нашей страны, кто хотел бы представить всю ее историю как череду провалов и преступлений, так, чтобы нынешнее поколение, особенно молодые люди, не испытывали ни гордости за своих предков, ни благодарности за свое наследие, ни чувства долга по отношению к современникам и потомкам. Но ведь без благодарности к тому доброму, что было в прошлом, осознания своей общности с предками и потомками здоровое общество невозможно.

Бывает и другая ошибка — люди, совершенно справедливо отвергающие такой подход, впадают в безудержную идеализацию этого периода нашей истории. Это тоже неверно — мы не должны пропускать уроков истории, в том числе, ее горьких уроков.

— То есть, мы должны отвергнуть и “очернительский”, и “идеализирующий” подходы?

— Полагаю, мы должны искать правду — и историческую, и нравственную. Когда мы оцениваем деятельность государя и любого масштабного государственного деятеля, то ведь в первую очередь смотрим на результаты: что было сделано для страны, для народа, для развития общества; но личные качества часто находятся в тени.

Нужно сказать, что среди Романовых не было ни одного святого, кроме последнего царя, который был прославлен в лике святых не как государственный деятель, не как полководец, не как политический лидер, а как страстотерпец. Поэтому, говоря о династии Романовых, мы не должны забывать и о том общекультурном фоне, на котором развивалась их деятельность. И вот в этом общекультурном фоне не все было благополучно. Мы знаем, как тлетворно влияло многое на жизнь нашего народа в XVIII веке — несомненно, при попустительстве тех же государей, которые сами оказывались увлечены духом этого времени. Были проблемы и в веке XIX. Поэтому, при всем уважении, которое Церковь всегда испытывала к государственной власти, в соответствии с евангельскими наказами, все же нужно отметить, что существовала определенная дистанция между духовной жизнью народа и духовной жизнью нашей аристократии.

Иногда сверху, силой, предпринимались попытки навязать России неорганичные для нее установления, образ мышления и культуры, который казался части аристократии “европейским” и “прогрессивным”.

Поэтому бывает трудно давать какие-то однозначные оценки. Возьмем, например, такую великую фигуру, как Петр I. Его заслуги как правителя несомненны — благодаря его победе в Северной Войне Россия вышла на мировую арену сильным, независимым государством, он укрепил армию, флот, развивал промышленность и торговлю...

Но Петр I, оглядываясь на протестантские страны северной Европы, импортировал модель церковно-государственных отношений, сложившуюся на Западе в ходе Реформации, когда Церковь была подчинена светской власти, сделана частью государственного механизма. Кстати, впоследствии, революция возможно потому так сильно ударила по Церкви, что в сознании многих людей Церковь отождествлялась с властью, воспринималась как ее инструмент... При Петре Патриаршество было ликвидировано, Православная Церковь стала «ведомством православного исповедания».

Петр ввел в России то, что ей не было свойственно, — он ввел модель западноевропейского абсолютизма. Такого в России еще не было. Власть русского царя всегда уравновешивалась — боярской думой, Церковью. Люди могли сказать царю: ты не прав. У народа через определенные способы выражения общественного мнения была такая возможность.

Я знаю, что в нашем российском обществе существует некий особенный пиетет по отношению к Петру I. Я не оспариваю многого из того, что Петр сделал. Но он совершил и нечто очень опасное для страны: привил на нашу, в общем, не предрасположенную к этому почву культурную основу западного абсолютизма. И Церковь потеряла свою независимость. А потом, когда произошла революция, речь шла уже не о модели церковно-государственных отношений, не о независимости Церкви, а о выживании.

— Но ведь Петр открыл Россию для Европейского просвещения...

— Это не совсем так. Кроме того, в некоторых отношениях русские проявляли куда большую просвещенность. Вспомним, например, Государя Александра I, победителя Наполеона. Когда французские войска, несшие на Русь “просвещение и передовые идеи”, находились в Москве, они разрушали все, что могли, оскверняли храмы, и даже, уходя, взорвали Московский Кремль.

И вот, войдя в Париж, великодушный государь император Александр приказал ничего не трогать, ничего не разрушать в столице Франции, не мстить. Поэтому его встречали с радостью, как освободителя.

Или вспомним реформы императора Александра II. Примерно в те же годы отменили рабство в США — и как: с опустошительной гражданской войной, с морем крови. А в России очень глубокие, коренные преобразования прошли мирно. Одной из причин этого было то, что государь ориентировался на национальную традицию. Модернизация национального масштаба не была связана с механическим копированием чужого опыта государственного управления, социального устройства и технического оснащения, но осуществлялась с опорой на нравственные нормы, духовную и культурную традицию народа. Это был удачный опыт гармонизации новаторства и традиции, государственнического мышления и полной преданности промыслу Божиему.

И этот государь был убит террористами — так уже тогда проявилось противостояние между теми, кто искал продуманных реформ, которые бы органически вырастали из всего предыдущего опыта страны, и теми, кто хотел резкого переворота, разрыва с исторической Россией.

— Правление династии Романовых завершилось страшной катастрофой, последний император был злодейски убит вместе со своей семьей... Как бы Вы охарактеризовали личность Николая II?

— Николай II много сделал для России; за время его царствования значительно вырос уровень благосостояния людей, в значительной мере был решен земельный вопрос, как известно, ключевой для России, появились зажиточные крестьяне, стремительно развивалась промышленность и железнодорожный транспорт, стали появляться высококвалифицированные зажиточные рабочие, распространялись образование, наука, модернизировалась армия. Конечно, были ошибки и просчеты в государственном управлении, что признавал позже и сам государь...

Но, говоря о царе-страстотерпце, мы в первую очередь вспоминаем его кончину, которая была отмечена великим мужеством, способностью не ожесточиться даже в тот момент, когда его вели на казнь. Своей смертью государь засвидетельствовал ту силу духа, которой обладал и которая для всех нас является примером. И потому царь, и семья его прославлены в лике страстотерпцев, то есть тех, кто достойно встречает страх смерти, как и тех, кто достойно способен встретить любые жизненные невзгоды. Подобно святому Иову Многостардальному, в день памяти которого государь родился, Государь и его семья показали пример исповедания веры перед лицом страданий.

Царская семья сохранила веру и преданность Господу. Никакого ропота — ни на Бога, ни на гонителей. То, что мы знаем о последних днях жизни этой семьи, поражает подлинно христианским отношением к скорбям, к оскорблениям и к смерти. Они простили своих гонителей и убийц. В подвале Ипатьевского дома они должны были уйти в небытие, о них никто не должен был вспоминать, поэтому даже прах их хотели уничтожить... Но переформатировать Россию под требования революционной идеологии не получилось, хотя результаты такой попытки оказались просто страшными.

И сегодня от нас иногда хотят, чтобы мы разорвали с нашим прошлым ради чьих-то представлений о светлом будущем. Но мы уже знаем, что все обещания светлого будущего, которое надо купить ценой отречения от прошлого, оборачиваются порой трагедией. Поэтому нам так важно быть благодарными потомками, помнить и чтить наших предков — в том числе наших государей из династии Романовых.

@темы: Патриарх Кирилл

---

Журнал «Эксперт» открывает новую рубрику «Актуальное богословие»

[Ученик с последней парты]

Наличие в деловом журнале богословской тематики не является обычной практикой, поэтому мы предваряем первый материал рубрики «Актуальное богословие» особым вступлением. Небольшое пояснение будет сопровождать публикации и в дальнейшем.

Мы исходим из того, что существуют разные способы познания мира: рациональный научный, образный художественный, философский, религиозный. Все эти способы актуальны уже несколько последних тысячелетий существования человечества. Древние люди, конечно, не знали науки и философии, их способы познания ограничивались какими-то верованиями и начатками художественной деятельности. Философия расцвела в Греции, да так, что многие считают всю последующую философию лишь приложением к учениям Платона и Аристотеля. Наконец, естественные науки набрали огромную мощность за последние несколько веков.

Результаты естественнонаучной деятельности в Новое время столь сильно изменили жизнь людей по сравнению с предыдущими веками и тысячелетиями, что это не могло не сказаться на отношении к науке. Чрезвычайная продуктивность науки позволила ей занять доминирующее положение в способах познания мира. Появилась концепция прогресса, предполагающая постоянный переход человечества от более архаичного состояния к все более продвинутому, развитому. И в этой концепции роль науки часто представлялась едва ли не решающей.

Апофеоз «обожествления» науки и отвержения религии мы наблюдали в собственной стране всего несколько десятилетий назад. Советский проект задумывался как предельно рациональный, основанный как раз на концепции прогресса, перехода общества от одной, менее развитой, стадии к другой, более развитой.

Мы и сейчас наблюдаем негативное отношение заметных общественных групп к религиозной деятельности, вполне в духе прогрессизма или даже большевизма. По нашему мнению, эти проявления часто являются следствием слабой просвещенности. Преодолению чего и будет способствовать, как мы надеемся, предлагаемая рубрика.

Возьмем тему соотношения науки и религии. У нас принято их жестко противопоставлять. Вспомним хотя бы скандал вокруг недавно организованной кафедры богословия в МИФИ. Между тем эта проблема давно решена. Религия и наука вообще не конкуренты, хотя сегодня их вновь пытаются противопоставлять со средневековым рвением. Еще в XIII веке это противопоставление было подробно рассмотрено и концептуально преодолено великим христианским мыслителем Фомой Аквинским в «Сумме теологии»: «…нет никаких препятствий, чтобы те же самые предметы, которые подлежат исследованию философскими дисциплинами (философией назывались в том числе все естественные науки. — “Эксперт”) в меру того, что можно познать при свете естественного разума, исследовала наряду с этим и другая наука в меру того, что можно познать при свете Божественного Откровения». Причем, обратим внимание, «естественный разум» и богословие могут изучать «те же самые предметы» как два взаимодополняющих способа познания, но, кроме того: «…человеку необходимо для своего спасения знать нечто такое, что ускользает от его разума, через Божественное Откровение». Откровение и есть исключительный предмет богословия (теологии), которое состоит при этом из многих дисциплин.

Итак, первая задача рубрики — познавательная.

Вторая задача сложнее. Общественная мысль находится сегодня в очевидном тупике. Представление о богопознании как о занятии из прошлого — это одновременно и одна из первейших причин, и один из ярких признаков этого тупика.

Известный тезис Лапласа «в гипотезе Бога я не нуждаюсь» давно стал общим местом. Возможно, эта «гипотеза» действительно не нужна для того, чтобы ответить на определенный круг вопросов естественнонаучного и отчасти даже гуманитарного характера. Но, похоже, без нее не обойтись, когда вопросы, стоящие перед обществом, столь сложны и масштабны, что рутинные рациональные научные процедуры не могут дать надлежащие ответы.

Как был уверен Питирим Сорокин, который как раз и искал выход из тупика общественной мысли второй половины XX века, со временем может быть обеспечено «добровольное объединение религии, философии, науки, этики и изящных искусств в одну интегрированную систему высших ценностей Истины, Добра и Красоты. Такое объединение означает конец разделения и конфликта науки, религии, изящных искусств и этики друг с другом».

Богословие, богопознание — это свобода задавать вопросы, которые не могут быть поставлены ни в одной иной системе взглядов. Это вопросы цели мира как такового: есть ли она в принципе, и если да, то в чем? Это вопрос о смысле жизни каждого человека в его предельной постановке: есть ли высший, самый высший, смысл, находящийся за пределами социального, биологического, психологического, физического? Есть ли жизнь за порогом смерти? Вне гипотезы Бога на все эти вопросы следуют скучные ответы «нет», «никакого», но как-то это не по-научному. Хотя наука и богословие, да, это совершенно разные способы познания мира. Наука говорит о бесконечности видимого мира, религия — о бесконечности высших устремлений человеческого духа.

Попытки содержать религию в своего рода гетто, отдельно от всего «светского», унаследованные российским светским обществом от советского, очевидно не удались. Христианство знает, что величие духа скрывается чаще всего под покровом полнейшей незаметности. И только иногда оттуда пробивается свет, который не видеть уже нельзя. И мы поговорим, конечно, и об этом, и, с другой стороны, о пышности богослужения, вообще внешних форм, их истории и сегодняшнем восприятии, других подобных темах: богословие-то у нас актуальное. Впрочем, последнее означает не столько социальную важность обсуждаемого, сколько именно актуальность богословия: ведь существует богословская дискуссия, да еще какая, о которой большинство из нас не имеет ни малейшего представления. И это отнюдь не споры о том, сколько ангелов уместится на кончике иглы. Впрочем, неплохо бы выяснить и то, каково на сегодня состояние того давнего спора.

ЭКСПЕРТ

@темы: лента новостей, полезные ссылки

---

Посольство небесного Града, или что должна и чего не должна делать Церковь?

[Ученик с последней парты]

Автор - Сергей Худиев

Время от времени я вижу (чаще на светских ресурсах) статьи на тему «чтобы быть интересной современному человеку, Церковь должна…» и далее выдвигаются те или иные требования — чаще всего, занять определенную политическую позицию, но иногда что-то более специфическое — пересмотреть отсталые догматы, пойти навстречу требованиям общественности в тех или иных вопросах…

И я абсолютно уверен, что ни одного «современного человека» Церковь к себе таким образом не привлечет. Почему? Потому что этот эксперимент уже ставился. Широкие шаги навстречу современному обществу уже делались рядом протестантских общин, например, Епископальной Церковью США. Эта община являет собой просто мечту либерального интеллигента — экуменическая, открытая, адогматичная, сохраняющая католическую эстетику без католической жесткости, с женщинами-епископами, и вот теперь еще епископами-геями. Все в лучшем виде, все требования прогрессивных кругов исполнены — и что? Община стремительно теряет прихожан. Люди не хотят к ней присоединяться.

Почему это так? Почему люди сначала требуют «сделайте нам в Церкви как мы хотим! Прекратите отталкивать думающего современного человека!», а потом, когда им делают, как они хотели, они все равно не идут? Наверное, потому, что «то, что человека раздражает в Церкви (или ее медийном образе)», и «то, что мешает ему войти в Церковь» — это совсем разные вещи. Раздражать может что угодно, а вот мешать войти может только одно — неверие.

Как-то давно — ближе к началу девяностых — я разговаривал с человеком, который очень хотел уехать в из наших неблагословенных снегов в благословенные Соединенные Штаты. Он считал, что у нас все плохо, а приближается уж и вовсе тотальный дизастер, а вот там, в Сияющем Граде на Холме, все очень хорошо. Он не просто мечтал уехать — он активно действовал, осаждая американское посольство.

Это было нелегко. Там его ждали огромные очереди из таких же, как он, соискателей, также рвущихся всеми правдами, а больше неправдами, достичь вожделенных берегов, и усталые от такого наплыва посольские работники. Они как-то совсем не рвались воплощать известные строки: «Всех жаждущих вздохнуть свободно, брошенных в нужде, / Из тесных берегов гонимых, бедных и сирот. /Так шлите их, бездомных и измотанных, ко мне, / Я поднимаю факел мой у золотых ворот».

Напротив, посольские работники смотрели на соискателей довольно косо — как на людей беспокойных и незаконопослушных, и видели свою работу главным образом в том, чтобы убедить каждого соискателя в том, что ни сегодня, ни завтра, ни через слезы, ни через угрозы, ни через жалкие попытки подкупа, ему тут ничего не светит, чтобы он наконец удалился и больше не приходил. Я не знаю, попал ли парень в итоге в Америку — он был человек энергичный и пробивной. Но он явно очень хотел и старался.

Человек, который жаждал попасть в Америку, не спрашивал, удобные ли условия обеспечены ему в посольстве (в стоящей очереди известно какие условия), и приветливы ли сотрудники (они были, по его словам, крайне неприветливы). Он спрашивал, как ему добиться своей цели — попасть в страну, которую представляло это посольство.

Я не знаю, может быть, сейчас времена изменились, в посольстве США нет никаких очередей, а сотрудники приветливы, как ангелы, встречающие спасенную душу — я просто не собираюсь ни переезжать в США, ни посещать эту страну, и мне просто неинтересно.

Так вот, Церковь — это небесное посольство. Форпост небесного Царства, вынесенный на нашу землю. Здесь дают подданство Вечного Царства. Здесь дают право на вход в настоящий сияющий город — Небесный Иерусалим.

Если я не верю ни в какой Небесный Иерусалим и полагаю все это жалкими выдумками, у меня нет никакого мотива присоединяться к Церкви. Там могут убрать все, что меня раздражает, и организовать все, что меня привлечет — крутить мою любимую музыку, собирать подписи за моего любимого политика, трижды в день провозглашать анафему политикам, напротив, мной нелюбимым, наряжаться героями моего любимого сериала, в общем, вытворять что угодно, но это никак не ответит на вопрос — а я-то что там забыл? Зачем мне туда идти?

Что, если я верю в Небесный Иерусалим примерно так же, как некоторые верят в эльфов? Их смутно греет мысль о том, что где-то в степях Ирландии эльфы еще сохранились, им легче и светлее с этой мыслью, но они не собираются пускаться на поиски эльфов. Они мечтают, да — но не настолько верят, чтобы действительно хоть как-то искать встречи. Если моя вера находится на таком уровне — меня тоже будет не очень-то тянуть в Церковь. Очень небольшая преграда — желание отоспаться в выходной день, слова какого-нибудь священника, которые мне не понравятся, да все что угодно, может меня удержать. И не очень-то хотелось.

Совсем другое дело, если я верю в то, что Бог может навсегда ввести меня в Небесный Иерусалим, в город, который вместо Солнца освещает Источник всей Истины, Добра и Красоты в мире, туда, где жизнь вечная и блаженная, и Радость, которую ничто не может отнять. Если я больше всего жажду войти в его ворота и утолить мою глубочайшую жажду водой из его реки. Тогда я устремлюсь в ближайшее посольство этого Города — и поверьте, я не буду капризничать.

@темы: Худиев, Православие и современность

---

Фраза дня

[Ученик с последней парты]

Представьте себе мировоззрение человека, основанное на двух идеях: (а) что "умнее" означает "лучше", достойнее, возвышеннее, что ум и образование это не просто инвестиция, но дает право распоряжаться массами, ради их же тупого блага, (б) что если он сам атеист, то это уже означает, что он умнее любого верующего.

Как он должен реагировать на попытку выбить табуретку из-под пункта (б)? Очевидно, занять глухую оборону. Kогда такому человеку приводят пример религиозного ученого, он должен или отрицать его религозность (я встречал людей, которые утверждали, что Ньютон нарочно делал вид, что он верит в Бога, чтобы избежать проблем, - хотя необходимость объяснить Макса Планка приводила их в замешательство), или он должен отрицать его ум.

Как минимум это описывается как чудачество, мол, умнейший человек во всем, кроме веры, а там у него смешной бзик какой-то.

(с) arbat

@темы: фраза дня, атеизм и атеисты

---

Более 50 тысяч человек прошли крестным ходом по Петербургу

[Ученик с последней парты]

С.-ПЕТБУРГ, 4 ноя — РИА Новости. Общегородской крестный ход в честь праздника казанской иконы Божией матери и Дня народного единства собрал 54 тысячи человек, сообщил РИА Новости представитель ГУ МВД по Санкт-Петербургу и Ленобласти.

Как сообщалось ранее, крестный ход начался с получасовым опозданием из-за большого скопления участников.

Крестный ход прошел по маршруту: Казанская улица — Гороховая улица — Малая Морская улица — Исаакиевская площадь. Для тех, кто не смог попасть в Исаакиевский собор, по бокам храма установили большие многометровые экраны, на которые транслировался праздничный молебен.

@темы: лента новостей

---

С Праздником Казанской иконы Божьей Матери!

[Ученик с последней парты]

---

Подвиг мучеников — живой опыт Церкви

[Ученик с последней парты]

24 октября 2013 года председатель Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата, ректор Общецерковной аспирантуры и докторантуры митрополит Волоколамский Иларион выступил с докладом на первом пленарном заседании международной конференции «Научно-богословское осмысление мученичества, исповедничества и массовых репрессий».

Если мир вас ненавидит, знайте,
что Меня прежде вас возненавидел (Ин. 15:18)

Эти слова Господа и Спасителя нашего сказаны всем христианам, которые жили, живут и будут жить до скончания века. История Церкви в то же время доказывает нам, что ненависть, о которой говорит Христос, особо умножалась и перерастала в гонения не всегда и не во всякой стране. Я коснусь как истории, так и современных вопросов, связанных с феноменом мученичества за Христа и веру в Него. Надеюсь, что это позволит нам вместе обозначить проблематику нынешней конференции.

Гонения были почти повсеместными на заре христианства — в Древней Церкви. Языческому миру, привыкшему руководствоваться материальными категориями, было очень трудно принять учение Христа, пропустив его через душу и примирив с особенностями культуры, менталитета, воспитания того времени. Как можно, например, любить и прощать своего врага? Для древнего человека, особенно воина, — мысль недопустимая. Страны и народы находились в постоянной войне: и с внешними врагами, и внутри государства — тем более такого колоссального, каким была Римская империя. Как можно бесконечно прощать? Ведь есть суд с хорошо разработанным римским правом. Идеи Божественного Учителя приводили многих в недоумение, а оно очень часто перерастало в ненависть, злобу к тем, кто сумел вместить Новый Завет. Таких первоначально было меньшинство, и многие из них становились мучениками, гонимыми.

В большинстве европейских языков слово «мученик» звучит как martyr (от μάρτυς, свидетель). Этимологическое пересечение слов «мученик» и «свидетель» представляется весьма символичным. Перенесший страдания, но не просто так, по стечению жизненных обстоятельств, а за истинную веру, за веру во Христа, чаще всего с именем Спасителя на устах или с молитвой к Нему, поистине является свидетелем. Свидетелем чего?

Во-первых, своей веры, которая подкрепляется не только исповеданием на словах, не только каким-то рядовым, обыденным действием, но и готовностью отдать за эту веру самое ценное — жизнь.

Во-вторых, доказательством правоты слов Спасителя о том, что Церковь не могут одолеть врата ада (ср. Мф. 16:18).

В-третьих, земным доказательством представления о жизни бесконечной: имена древних мучеников составили первые мартирóлоги, и верующие Древней Церкви не забывали своих страдальцев, хотя возможности фиксации их подвига были весьма ограниченными. Облавы со стороны гонителей, необходимость соблюдать строгую конфиденциальность — все это было приметой жизни древних мучеников, с которыми наша Русская Церковь столкнется в XX веке.

Парадоксально для языческого миропонимания: борьба с христианами Древней Церкви приводила не к уничтожению последователей Спасителя, а к их увеличению. При этом, конечно, шло сопротивление и со стороны христиан, но его методом было слово, убеждение и духовная жизнь. «Не мечами и стрелами, не посредством военных отрядов, а убеждением и советом возвышается истина», — писал святитель Афанасий Александрийский (История ариан. Гл. 33). Так происходило и во всей последующей истории христианства.

Когда где-то происходили от имени Церкви злодеяния, их осуществление не принадлежало Церкви и не исходило от Церкви. Я не говорю о событиях на средневековом Западе, о кострах инквизиции. Давайте вспомним страшную эпоху царя Ивана Грозного. Он как коронованный христианский царь использовал церковную, христианскую символику и риторику. И случилось так, что злодеяния его времени совершались далеко не всегда под покровом метлы и собачьей головы, а именно под сенью священного для каждого православного знака Креста Господня. Многие люди были подвергнуты тогда страшным мучениям, оставаясь верными Христу и Церкви.

Таковым был святитель Филипп, митрополит Московский, священномученик эпохи Иоанна Грозного. Внешне причины его мучений были отличными от мучения христиан древней Церкви. На него восстал правитель, называвший себя христианским. Однако на деле это была та же ненависть, о которой предупреждал Своих последователей и учеников Спаситель. С этой ненавистью и злобой восстал на святителя царь за ту правду, о которой свидетельствовал мученик Церкви.

Эпоха царя-мучителя кардинальным образом отличается от более раннего времени нашей истории, когда, напротив, правители становились мучениками. И действительно, в нашей стране заимствованная из Византии вместе с самим православным христианством модель взаимодействия Церкви и государства получила особый извод. Наверное, мало где на ранних этапах христианской истории нации, государства, культуры происходило столь глубокое внедрение христианских идей в суть управления государством.

И речь не только о кардинально преобразившемся после крещения великом князе Владимире, сумевшем изменить свой собственный нравственный облик и строй управления страной, систему социального устройства и распределения материальных богатств в ней. Достаточно вспомнить кротких князей-мучеников Бориса и Глеба, или же погибших в Орде, отказавшихся отступиться от христианской веры великого князя Михаила Ярославича Тверского, великого князя Михаила Всеволодовича Черниговского и боярина его Феодора.

Что же произошло? Почему мы видим такую кардинальную разницу между благоверными правителями и гонителями истины Христовой? Конечно, налицо оскудение любви и верности Христу. Их так не хватало людям в эпоху перед Смутным временем. И если оскудение любви в христианских государствах приводит к кровавым трагедиям, как это произошло в России в эпоху Грозного царя и позднее, в эпоху новомучеников, то на Западе образуется угроза христианству иного рода.

В новое время свобода начинает пониматься мыслителями, а вслед за ними и широким кругом людей, совсем по-другому, не так, как она понимается в христианском учении. Это уже не свобода нравственного выбора, с идеалом, заключающимся в соблюдении четких и недвусмысленных нравственных норм, следование которым неоднократно приводило в истории и к появлению мучеников. Это ложно понимаемая свобода — вседозволенность, которая и в наши дни является большой угрозой христианству. Она не приводит, по крайней мере, пока не приводит, к мученичеству. Это, можно сказать, мягкое насилие над нравственностью пока не заставляет верных Христу отдавать свою жизнь за Него явным образом. Но кто знает, какие порядки через несколько десятилетий установят дети, которые теперь растут в однополых семьях и сознание которых формируется под воздействием весьма своеобразной этики? У нас, видимо, нет ответа на этот вопрос, но чтобы избежать трагедий в будущем, нам надо уже сегодня твердо отстаивать христианские представления о нормах семьи.

Следует сказать и о том, что в течение многих столетий сохраняется угроза христианству и с Востока. Радикальные исламисты являются сегодня реальной угрозой для христианства. Даже в нашей стране этой угрозе сегодня подвергаются тысячи сограждан, многие честные, верующие православные христиане, да и не только христиане. На этой неделе произошел страшный взрыв в волгоградском автобусе, унесший несколько человеческих жизней и подвергший угрозе еще десятки жизней. Террористка-смертница, зараженная античеловеческими идеями, не только отдала свою жизнь за эти идеи, но и стремилась унести с собой жизни как можно большего числа ни в чем не повинных людей. Парадоксально, что арабское слово «шахид» означает то же, что и греческое «мартис» — свидетель. Но о чем свидетельствуют люди, подобные волгоградской террористке? О полном искажении религиозного сознания, об извращенной религиозности, не имеющей ничего общего с истинной религиозностью. Через человеческие черты террористок-смертниц, прикрытые хиджабом, проступает не лик Божий, а звериный оскал диавола.

В этом нас убеждают и события, происходящее ныне на Ближнем и Среднем Востоке. В последние годы там случилось нечто страшное и имеющее не так много аналогов в мировой истории. После иракской войны из христиан Ирака осталось жить в этой стране около одной десятой от прежнего количества. Многие мученически погибли, иные были изгнаны из своих домов, лишившись крова и имущества.

Трагические события, сопряженные в том числе с мучениями во имя Христа, происходят ныне в Сирии, где боевики преднамеренно расстреливают беременных женщин, детей на глазах матерей, уничтожают и похищают христиан.

Можно ли остановить злобу силой оружия, авиационных налетов или распыления химических отравляющих веществ? Живой опыт христианской Церкви подсказывает, что это невозможно. Только силой Слова Божия, только стойкостью в истинной вере останавливается злоба. Это мы видим на примере христиан Римской империи, которые вынудили цезарей легализовать христианство принятием ровно 1700 лет назад Миланского эдикта, и на примере нашего Отечества, пострадавшего от попытки силой провести в жизнь ложное и заведомо неосуществимое — уравнять всех, достичь небывалого размаха материального производства при полном пренебрежении к духовной жизни.

В нашей стране, в нашу эпоху, казалось бы, внешне спокойную, нам также предстоит утверждать Слово Божие, основываясь на живом опыте Церкви. Вот почему следует вновь и вновь говорить о подвиге новомучеников внешнему миру, в то же время продолжая научно-богословскую рефлексию этого подвига внутри Церкви.

Важно отмечать неординарность, исключительность подвига новомучеников. Хотя всякая святость восходит к одному источнику — Спасителю, но, как мы видим на приведенных исторических примерах, в разные времена эту святость мы встречаем в различных формах и проявлениях.

К сожалению, пока у нас не накоплено достаточно богословского, идейного материала, который бы во всей полноте раскрывал подвиг новомучеников, показывал его уникальность. И совершенно ясно, что в деле прославления новомучеников мы находимся в начале пути. Полагаю, утверждать это можно сегодня, невзирая на то, что количество новопрославленных святых нашей Церкви беспрецедентно и не имеет аналогов в истории. Но количество жертв из среды верных чад Церкви эпохи новейших гонений в десятки и сотни раз превышает количество поименно канонизированных новомучеников. Даже далеко не полные базы данных — современные списки мучеников, например база данных Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета — включают десятки тысяч имен, а пострадали сотни тысяч, миллионы.

В связи с этим следует сказать, что полная картина мученичества во имя Христово отличается от того частичного, которое явным образом уже засвидетельствовано Церковью. Не все предначертания Божии становятся сразу известными нам. Мартирологи, записанные в книгу небесную, отличаются от наших земных мартирологов.

Новейшая эпоха мировых войн, индустриальное и постиндустриальное время явило множество таких жертв, которые не имели, в отличие от древних мучеников выбора: отступить от Бога или нет. Такова семья последнего российского императора, которому никто из гонителей не предлагал отречься от Христа, но именно в безальтернативности страдания за Него наша Церковь увидела подвиг, достойный прославления. Таковы же сотни известных и безымянных жертв массовых репрессий как в нашей стране, так и в других странах мира. Конечно, не все пострадавшие от человеконенавистнических идеологий являются мучениками. Трудно назвать безвинным страдальцем и подвижником того, кто незадолго до того, как попасть в репрессивный молох, сам был гонителем и не раскаялся до последнего дня в своих деяниях, будучи уверенным в правоте содеянного.

Все сказанное подводит к вопросу о критериях канонизации святых мучеников и исповедников. Не слишком ли ограничивают нас в почитании новомучеников ранее сформулированные критерии? Не слишком ли узко и категорично мы подходим к оценке деяний людей, находившихся в жесточайших условиях тоталитарного террора?

За время массовых канонизаций в нашей Церкви, с 1989 года, а в особенности — с 2000 года, причислено к лику святых более тысячи новомучеников и исповедников. Епархиальные комиссии по канонизации подготовили за эти годы еще гораздо больше материалов к канонизациям. Но кажется, что еще предстоит научиться смотреть на вопрос о прославлении святых с широких богословских позиций, с точки зрения особенностей исторической эпохи, а также и с точки зрения соборной интуиции Церкви.

Древние мученики нередко проходили «крещение кровью», почему иной раз в святцах можно увидеть имена тех, кто значительную часть жизни был гонителем христиан. Характерно, что прославление мучеников в Древней Церкви вообще не знало такой формализованной процедуры, как современная канонизация. Кстати, и само понятие канонизации пришло в наш богословский язык только в XIX веке из обихода Католической Церкви. Оно стало использоваться как синоним того, что на языке святых отцов именовалось «причислением к лику святых». И хотя это слово удачно подходит к современной сложившейся церковной практике, оно вряд ли было бы применимо к практике Древней Церкви, поскольку мучеников объявляла святыми сама богослужебная практика, без всяких формальностей. Скорее заботились о том, чтобы сохранить память о совершенном ими подвиге веры, чем дотошно проверяли их предшествовавшую жизнь. Такая практика, конечно, была связана с публичным характером судебных процессов над христианами в Римской империи, с тем, что их казнили открыто, и их братья по вере обычно становились непосредственными свидетелями их последнего «агона», их единоборства с «духом злобы», их подвига. Эта практика отражала и чистоту раннего христианства, когда последователи Спасителя, даже имевшие преемственную благодать апостольского рукоположения, не дерзали вершить земной суд над страдальцами за Христа. Они не выносили суждений об их жизни, но помнили об их подвиге, совершенном во имя Господне в их последний час.

Позднее, в средние века, сложилась сложная система прославления святых, предполагавшая тщательное изучение жизни святого подвижника, выдвигавшая четыре обязательных критерия. Безукоризненная вера, народное почитание, чудотворение и даже наличие нетленных мощей — вот что стало требоваться для того, чтобы подвижника благочестия признать святым. Очевидно, что три последних критерия не соблюдаются в отношении многих прославленных новомучеников и исповедников Церкви Русской. Многие новые святые не почитаются широко народом, многие не явили зафиксированных людьми и соборным разумом Церкви чудес, мы не имеем и мощей большинства канонизированных новомучеников. Неужели это означает, что необходимо отказаться от дальнейших канонизаций? Конечно же нет.

Но более того, сформулированы еще более жесткие принципы. Например, представленный к канонизации не должен был ни в чем сознаться: ни подтвердить свою «вину» (например, в контрреволюции), ни рассказать о «вине» других. По этим критериям у нас, например, не канонизированы некоторые исповедники веры. У нас нет, казалось бы, оснований сомневаться в том, что они страдали за Христа, однако их прославления не происходит.

В связи с этим встает вопрос: насколько мы можем доверять документам, подписей под которыми добивались от людей нашей Церкви под пытками, в полуобморочном состоянии, либо просто кто-то другой ставил за них подпись? Полагаю, что этот вопрос — о критериях канонизаций в таких сложных случаях — требуют подлинного соборного обсуждения, с привлечением широкого экспертного сообщества, которое имеется сейчас и внутри нашей Церкви. Это наши ученые богословы, церковные историки и канонисты.

Следует сказать, что и древняя практика неприменима в полной мере в реалиях современности. Новые гонения не только превзошли своими масштабами преследования христиан в античном мире. Были выработаны самые изощренные методы расправ, обмана и фальсификаций. В отличие от римских палачей, специалисты с Лубянки, такие, например, как Тучков, прекрасно знали учение и практику Церкви. И с самого начала гонений одной из своих задач репрессивные органы ставили недопущение прославления новых святых. Подлинные судьбы исповедников веры были неизвестны их современникам. Их допросы проходили в застенках. Материалы следствия часто фальсифицировались. Суд — если это вообще можно назвать судом — происходил за закрытыми дверьми. Их казни совершались тайно. Тела уничтожались или сбрасывались в братские могилы, подобные рвам Бутовского полигона, Левашовской пустоши, урочища Сандармох.

Скрывая подлинные мотивы своей репрессивной политики, гонители выносили приговоры духовенству по политическим статьям, обвиняя своих жертв в «контрреволюционной деятельности». В разгар массовых репрессий 1937-1938 годов уже никого вроде бы не принуждали отречься от веры в Бога. Внешне это очень не похоже на судьбы мучеников Древней Церкви. Однако только на первый взгляд. Мы понимаем, что люди Церкви, особенно священнослужители, к 1937 году не снявшие своего креста, часто уже прошедшие через аресты, тюрьмы и лагеря, знали, что их ждет впереди. Арест и казнь только завершали их ежедневный исповеднический подвиг. Именно поэтому недостаточно свидетельства следственных дел мучеников. Нужны устные свидетельства, которых собрано за последние четверть века немало, но нужны и иные документы эпохи. Многие из них до сих пор засекречены. Только полное открытие архивов эпохи гонений позволит нам снять имеющиеся многочисленные вопросы о том, возможна или нет канонизация того или иного человека, пострадавшего в эпоху гонений.

Очевидно, что прославление сонма новомучеников Церкви Русской — это сложный процесс, который требует нового осмысления всего опыта Церкви Христовой. Это касается и самого процесса канонизации, критерии которого пока еще окончательно не становились, по сути, предметом научно-богословского анализа и, уверен, будут видоизменяться. Поэтому не всегда понятны для людей Церкви те или иные решения, связанные с канонизацией.

Когда критерии неочевидны, возникает масса недоразумений, но самое главное, отсутствие четкого понимания мешает дальнейшему прославлению подвига новомучеников. Появление имени нового святого в церковном календаре — это начало, но никак не завершение прославления. Необходимо, чтобы новомученики заняли в жизни современной Церкви такое же место, какое мученики Древней Церкви занимали в жизни раннехристианской общины. Для этого нужно использовать все формы церковной культуры и современную агиографию, и литургическое почитание, и кино, и музейную деятельность. Важно собирать и сохранять устную историю и мемуары о самих подвижниках и об их эпохе. Нужно публиковать архивные документы, поскольку без этих современных «мученических актов», пусть даже задевающих чьи-то интересы, мы не сможем показать молодежи, приходящей в Церковь, страшный контекст подвига новомучеников.

На последнем Архиерейском Соборе было принято решение о том, чтобы отказаться от повсеместного именования новомучеников только по именам в святцах. Их фамилии также освящены их подвигом. Многие современные иконописцы наносят на икону и фамилии новомучеников. Все это, вкупе с новыми исследованиями биографий новомучеников, публикацией документов об их жизни и страданиях, позволяет перейти к подлинному увековечению их памяти. О необходимости такого увековечения говорит нам высшая церковная власть. Так, об этом сказано в решениях Архиерейского Собора 2011 года. Не случайно и создание Церковно-общественного совета по увековечению памяти новомучеников и исповедников Церкви Русской. Эти приоритеты, четко обозначенные Собором и Святейшим Патриархом Кириллом, заставляют задуматься о пока еще очень слабом влиянии в нашем обществе церковного голоса, рассказывающего о подвиге мучеников.

Если бы этот голос звучал в полную силу и был услышан, едва ли с телеканалов, с официальных трибун и средств массовой информации вновь и вновь звучали бы прославления палачей и организаторов гонений на Церковь и народ Божий.

Призывающие ныне к почитанию Ленина, Сталина, инициаторы реставрации памятника Дзержинскому попирают тем самым безвестные могилы новомучеников, исповедников Церкви Русской и сотен тысяч невинно убиенных сограждан нашей страны.

На реставрацию памятника Дзержинскому выделено 25 миллионов рублей, а в то же время у нас нет памятников великим святителям — мученикам и исповедникам XX века — святому Патриарху Московскому и всея России Тихону, святителям Кириллу Казанскому, Петру Крутицкому, Агафангелу Ярославскому. Почему я говорю именно про памятники, а не про церковное увековечение?

Дело в том, что упомянутые мною святители, десятки других святителей Божиих, тысячи пастырей и миллионы верных Церкви, пострадавших во имя Христово в эпоху гонений, заслуживают не только того, чтобы им посвящались храмы, составлялись службы, писались иконы, — а это уже происходит повсеместно, в этом направлении нашей Церковью ведется огромная работа. Но не следует забывать о том, что их память достойна и гражданского почитания. Если бы в нашей истории не было Ленина, Дзержинского и подобных им злодеев, население нашей страны сейчас было бы в два или три раза больше и не имело бы духовных травм, нанесенных тогда и сказывающихся по сей день. А вот если бы у нас не было святителя Тихона, святителя Петра, святителя Кирилла, святителя Агафангела, их сослуживцев и сотрудников, многих других страдальцев за веру, наконец — Святейшего Патриарха Сергия (Страгородского), я не уверен, что вообще сейчас существовала бы такая страна, как Россия.

Ни на какой мощи танков, ни на строгости колхозных и заводских порядков, ни на маузерах сотрудников НКВД не удержалась бы страна, если бы в ее народе, пусть даже подспудно, не жила та вера, которая нашей Русской Церковью была в нем утверждена и поддерживалась даже в самое лютое время безбожия! Не было бы сегодня России, не было бы сегодня нас.

Поэтому уверен, что нашему обществу нужно определиться со своими приоритетами и наложить табу на прославление злодеев и в то же время — на сокрытие и оправдание их преступлений. Окончательно пришло время называть все совершенное в годы лихолетья своими именами, тем более что непосредственных свидетелей тех событий в живых остается все меньше.

С этой точки зрения нам важно сохранить как места памяти — места захоронений жертв массовых политических репрессий. Некоторые из них сейчас Русская Церковь уже взяла под свое покровительство, на одном из таких мест — Бутовском полигоне под Москвой — уже создан церковно-общественный мемориал. Необходимо, чтобы в таких местах бывала молодежь, чтобы мы все нашли для себя новую точку отсчета в подвиге новомучеников, там пострадавших.

Непонятно, что мешает уже сейчас не только новые храмы, но и проспекты, улицы, парки называть в честь новомучеников — этих добрых, честных, скромных и достойных людей. В наших руках сегодня сделать так, чтобы их подвиг действительно стал живым опытом, опытом не только Церкви, но и нашего Отечества.

Церковь выработала иконографию, но почему их подвиг так мало отражается в гражданской живописи, в кинематографе? Сколько средств вкладывается в создание однотипных мелодраматических сериалов. И почти не отражен в фильмографии опыт новомучеников.

Новомученики не так притягательны для современного общества как звезды и модные кумиры, или как герои-борцы коммунистической эпохи для того времени. Мученики вообще отличаются от героев: они готовы отдать свою жизнь за свою веру, а не отнять чужие жизни.

Культ мученика — это не культ силы, это поклонение любви и чистоте убеждения, так же, как христианство — это торжество Божественной любви.

Уверен, что говоря о мучениках, мы утверждаем христианство. Поэтому и ныне собравшаяся конференция — не только по месту своего проведения, организаторам, участникам — церковная конференция, но, прежде всего — по содержанию тем, которые будут на ней раскрыты.

Я хотел бы пожелать всем участникам форума, собравшимся в этом зале, плодотворных трудов.

Патриархия.ру

@темы: Православие и современность

---

О ссылках, НЛО, Малахове и фильме "Дух времени" (Мысли вслух - 49 выпуск)

[Ученик с последней парты]

О том, что люди часто на что-то ссылаются, а ссылки оказываются ложными.

Ссылка на сайт с разоблачением фильма "Дух времени":
anti-zeitgeistmovie.info/

@темы: мысли вслух, видео и аудио, полезные ссылки

---

История проблемы с числом 666

[Ученик с последней парты]

Из книги Мелетия, Митрополита Никопольского. "Печать антихриста в Православном Предании".

Начнем с 1981 г., когда, если вы помните, впервые стали широко обсуждаться вопросы, связанные с числом 666 и концом света. До того времени в православной среде им не уделялось такого внимания. Известно, что никто из святых отцов не учил, что это число как таковое и есть печать самого антихриста.

Во-первых, число 666 не могло рассматриваться как число зверя, поскольку мы знаем, что в эпоху развития христианской письменности использовались буквенные, а не современные арабские числа, которых тогда не было. Из всех попыток счесть число зверя явствует, что древние авторы употребляли буквенный счет. В книге Откровения написано, что если счесть число имени антихриста, то в сумме оно даст 666.

Итак, именно с 1981 г. стало распространяться мнение, совершенно не согласное с православным Преданием. Его приверженцы утверждают, что принимающие печать антихриста приобщаются бесам и их личность соответствующим образом изменяется. А принимается она, как считают глашатаи конца света, при покупке товаров со ставшим сегодня столь распространенным штриховым кодом. Печать эта якобы не стирается и остается с человеком навсегда.

Откуда же пришли эти идеи и почему столь стремительно завладели умами? Известно, что они почерпнуты совсем не из святоотеческой литературы; данные мнения возникли в неправославной среде, в США — стране, являющейся рассадником всевозможных ересей, безумия и демонизма. Одной из первых их распространительниц была некая Мэри Стюарт Рэлф, которая написала на эту тему две книги, ставшие бестселлерами: “Когда ваши деньги теряют смысл” (“When your money fails”) и “Новая финансовая система” (“New Financial System”).

Госпожа Рэлф заявляет, что мировая экономическая система через глобальную компьютерную сеть Интернет и штриховые коды подготавливает нас к принятию анти­христа, а пользующиеся ими получают печать антихриста. Вот эти-то странные утверждения и породили столь бурный ажиотаж вокруг означенной проблемы.

Для привлечения внимания г-жа Рэлф прибегает к обычным приемам. Она цитирует авторитетных ученых, богословов, духовных лиц, мнение которых никому не приходит в голову оспаривать, и, используя их имя, начинает исподволь знакомить читателей со своими собственными “духовными” изысканиями. Так, она сообщает, что некто Джон X. Шеперд известил ее “по вдохновению от Христа”, что число 666 как таковое и есть печать антихриста. А “Святой Дух” открыл уже ей самой, что штриховой код имеет цифру 666 и тот, кто приобретает товары с этим кодом, получает в придачу печать анти­христа. Изложив эти и другие “откровения”, г-жа Рэлф приходит к выводу”, что сама она является пророчицей, посланной спасти мир от вторжения сатанинских ком­пьютерных технологий, столь стремительно захватывающих все области жизнедеятельности человека.

Этот бред не может вызвать ничего, кроме улыбки, однако совсем не смешно, что басни американской протестантки, претендующей на роль пророчицы и не умеющей отличить черного от белого, стали учебным пособием в православной среде! Странно и больно видеть, как богословы, монашествующие, священнослужители, вдохновленные идеями г-жи Рэлф, рьяно протестуют против использования штрих-кода. Они рассуждают об антихристе и его печати, хотя очевидно, что эти рассуждения никак не могут быть названы богословскими, поскольку все доводы заимствованы из чуждой Церкви среды. Ну не смешно ли, что вы, купив в магазине банку консервов, пачку сигарет или упаковку желатина и употребив их по назначению, будете считаться продавшимися антихристу?

На сегодня уже много написано “за” и “против” того, что штрих-код есть антихристова печать. Как бы то ни было, 666 остается самым обычным числом и ничем более, оно обозначает определенное количество и используется нами, как и все прочие цифры. Кроме того, что с ним связаны некие ассоциации, оно ничем не отличается от других чисел и само по себе отнюдь не является печатью антихриста. Что же касается пророчеств с клеймом “made in USA”, то их никак нельзя считать истинными, поскольку очевидно, что они внушены лукавым.

Давайте рассуждать: если с г-жой Рэлф говорил не Святой Дух, то, значит, какой-то другой дух,— а какой именно, можно узнать по плодам ее учения.

Нельзя запугивать народ и наносить вред Церкви, тем более в такое сложное для нее время. Нужно .критически относиться к любой информации, учитывая, что под ней может таиться злонамеренная и социально опасная ложь.

Небезынтересно проследить, каким путем попал в Грецию свежесостряпанный бестселлер американской “пророчицы”. Первым перевел и издал книжки г-жи Рэлф… насельник Святой горы Афон монах Парфений. Его перевод, включивший оба ее “труда”, назывался “Тревожные знамения времен”. Из слов переводчика явствует, что он опасался, не находится ли автор изложенных в этих книгах пророчеств в духовной прелести:

“Я не берусь об этом судить. Только Церковь является компетентным судьей в таких вопросах, поэтому решающее слово я оставляю за ней и молю Бога, чтобы Он послал делателей на жатву, а также вразумил и просветил нас”.

Однако, несмотря на такое заявление, монах Парфений не озаботился различением духов. Он не смог отличить “откровений” г-жи Рэлф, внушенных демонами, от одного из величайших даров Святого Духа — дара пророчества. Может ли Святой Дух изрекать ересь или обитать в еретике? Чем руководствовался монах Парфений, когда переводил с английского языка книгу, которая грешит явно неправославным подходом к рассматриваемой проблеме и не соответствует традиции святоотеческого богословия? И как он мог спутать учение Церкви с мистификациями американской сектантки?

Кроме того, интересно, почему монах Парфений, заявивший, что он оставляет последнее и решающее слово за Церковью, не попытался узнать ее суждения и не Представил свой перевод в комитет духовной цензуры Священного Синода? Напротив, он издал еш, после чего сразу вспыхнул бушующий и поныне пожар страстей.

Известно, что многие афонские монахи читали книги г-жи Рэлф. Например, иеромонах Христодул Ангелоглу пишет об этом в книге “Старец Паисий”[1]*. Подумать только, что к этой фантастике отнеслись как к серьезной книге! Оказывается, свет во откровение языков сияет с Запада” из США!

Люди, одержимые навязчивой идеей о скором конце света и всеобщей апостасии, выдвигают лозунги типа:

“Кто не борется против числа 666, тот продался антихристу!” Так сатана сегодня воюет против Церкви, пытаясь вселить в нее дух раскола. При этом звучат мнения, что раз епископат и духовенство пользуются поддержкой государственной власти, то они обязательно продадутся антихристу как мировому монарху, сосредоточившему в своих руках власть над мировой финансовой системой, поклонятся ему, будут ему кадить и петь “Многая лета”. Подобные высказывания, суть которых сводится к утверждениям типа" “Все плохо, победу лукавый торжествует, что делать, не знаем!” — есть проявления психологии уныния.

Понятно, к чему может привести доверие к писаниям г-жи Рэлф. Мы знаем, чтодиавол всегда стремится нарушить святое единство Церкви. О такой опасности предупреждал еще святой Косьма Этолийский. И, как видим, враг рода человеческого не упустил удобного случая. Церкви нанесен вред, и немалый.

Тот, кто имеет хоть какое-то представление о православном святоотеческом богомыслии и мироощущении и знаком с творениями святых отцов, чуждых нездорового мистицизма, прекрасно понимает, что писания Мэри С. Рэлф являются, плодом, бесовскою наваждения или лести. Желающим подробнее ознакомиться с учением святых отцов о прелести можно рекомендовать следующие сочинения: ответы преподобного аввы Варсонофия;

“Добротолюбие”, т. 4; “Приношение современному монашеству”, “Священное безмолвие” и “Ревность духовная и ревность душевная” святителя Игнатия (Брянчанинова).

(с) priest-nikolay

@темы: внутриправославное

---

К вопросу о катехизации

[Ученик с последней парты]

Огласительные беседы перед крещением я провожу уже лет восемь, как минимум. Раньше просил приходить обоих родителей. Сегодня в обязательном порядке приглашаю мамочек, а папам даю право выбора, есть желание, приходите.
Всё чаще стал замечать, что папы очень часто идут во хмелю. Тем более, что беседы веду по пятницам. Если человек просто сидит и молчит, то и не заметно, а если всё время молчит, а потом как рявкнет:
- А нельзя ли поконкретнее!
Мужики молодые здоровые, мне с ними не справиться. При этом, понятно, переживал, ведь папы теперь меня не слышат.
Но вот тут как-то на днях, уже первый час, собираемся с матушкой ложиться. Она вдруг зовёт меня к себе в комнату и жалуется:
- Там под окном сплошной мат, посмотри, что там такое.
Открываю окошко, действительно двое молодых ребят сцепились и кричат. Прислушался:
- Это я плохой крёстный?! Получи за это! - ба-бах папе в глаз.
- Да! Ты никудышный крёстный! - Бац куму пенделя.- Ни разу крестника в церковь не сводил!
- Зато я за него дома молюсь! Как поп учил!
Потом снова мат и звуки борьбы, но я на них даже и внимания не обратил. Стоял поражённый, и от радости, чуть не плача, думал:
- Если уж в пьяных драках спорят мужики по вопросам благочестия, значит, не зря я тружусь все эти годы. Прорастают, прорастают в народе добрые семена!

(с) alex-the-priest

@темы: стёб и юмор, Православие и современность

---

Церковь не сидит на месте

[Ученик с последней парты]

Нередко в ЖЖ возникают посты с общим вопросом: "А чем, собственно, занимается РПЦ?". Вот, и мой френд a_poli задался таким же вопросом. А теперь, собственно, ответ на вопрос посредством статистики. Только цифры без эмоций:

- более 2900 церковных социальных учреждений, проектов и инициатив в Русской Православной Церкви на территории России
- около 272 сестричеств милосердия в России (входят в Ассоциацию сестричеств милосердия);
- около 2600 сестер милосердия
- более 200 групп милосердия (в России);
- 90 детских приютов (в России), где проживают около 1,5 тыс. детей;
- более 40 богаделен;
- в более чем 40 городах на территории 35 епархий России ведется работа с глухими, на территории России действуют 4 специализированных прихода для слепоглухих;
- более 80 социальных гостиниц и временных приютов;
- 62 реабилитационных центра для наркозависимых;
- более 170 православных организаций, реабилитационных центров и приходов помогают алкоголезависимым и их родственникам на территории России. Всего в Церкви действуют около 100 обществ и братств трезвения;
- В столице разнообразную помощь бездомным оказывает шесть православных служб, в том числе Автобус «Милосердие», «Курский вокзал. Бездомные дети», а по стране – более 100 церковных социальных служб, в том числе 61 приют для бездомных;
- 18 приютов для беременных и женщин с детьми в трудной жизненной ситуации (в России);
- более чем в 50 епархиях работают центры защиты материнства;
- более 30 приходских детских садов;
- более 20 лагерей для семейного отдыха;
- более 60 досуговых центров;
- более чем в 10 епархиях проводятся регулярные молебны для беременных;
- более чем в 20 епархиях работают гуманитарные центры;
- более чем в 25 епархиях ведется предабортное консультирование женщин в женских консультациях.
- более чем в 125 епархиях назначены координаторы по защите материнства;
- более 60 разнообразных кружков, секций, досуговых центров работают для детей прихожан из многодетных, малоимущих и неблагополучных семей;
- 22 церковных лагеря для семейного отдыха;

К 2012 году в Москве насчитывается:

· 46 групп милосердия;
· 53 пункта приема и распределения пожертвований;
· 25 групп помощи заключенным;
· 19 благотворительных столовых;
· 10 патронажных служб при храмах;
· при 11 храмах действуют службы помощи семье;
· 3 богадельни;
· 4 детских дома;
· 4 юридические службы при храмах;
· в 22 московских храмах и монастырях оказывают помощь алко- и наркозависимым (работают 20 групп самопомощи, 3 центра реабилитации, 4 трезвеннических общины)

Источник: Официальный сайт Отдела по церковной благотворительности и социальному служению

Кто хочет более детально познакомиться с социальными учреждениями и проектами Церкви - предлагаю обратиться к базе данных: 2910 церковных соц.учреждений

(с) diak-svyatoslav

@темы: статистика, Православие и современность

---

Кто основал первую русскую обсерваторию?

[Ученик с последней парты]

Большая Советская Энциклопедия отвечала на этот вопрос так: "В России первой астрономической обсерваторией была частная обсерватория А. А. Любимова в Холмогорах близ Архангельска (1692)".

Примерно то же самое рассказывал советским школьникам и студентам журнал "Техника-молодежи"(1986, №10):



Скажите, а Вам известно вообще что-нибудь про помора Алексея Любимова? Думаю, очень многие впервые услышали о таком человеке. Не удивительно - его имя, как правило, упоминается вскользь (если упоминается вообще). И только в некоторых солидных монографиях (а сейчас также и на некоторых периферийных сайтах) можно было узнать дополнительные подробности. Причины для такой "неразговорчивости", видимо, были. Потому, что помор Алексей Любимов - это ...

УЗНАТЬ

архиепископ Холмогорский и Важский Афанасий



"Неподалеку же от Архангельска в Холмогорах в 1692 г. архиепископ Афанасий, один из образованных людей своего времени, устроил в своих покоях обсерваторию, в которой имелись зрительные трубы и угломерные инструменты. Афанасий имел у себя также научную астрономическую библиотеку и лично производил различные наблюдения светил. Его астрономические занятия восходят к 70-м годам XVII в., так что по существу в его лице мы имеем астронома-любителя допетровской эпохи". (Б.А. Воронцов-Вельяминов. «Очерки истории астрономии в России»)

Также сообщается, что обсерватория из архиерейского дома была затем перенесена на колокольню Спасо-Преображенского собора.

Ещё один интересный факт - будущий владыка Афанасий обучался в Патриаршьей школе Чудова монастыря, руководил которой иеромонах Епифаний (Славинецкий). Да-да, тот самый человек, который сделал первый русский перевод научного труда, содержащий описание коперниковской системы мира. Так что вероятно, что интерес к астрономии у будущего архиепископа возник под влиянием о. Епифания.

Более полную информацию о жизни и деятельности архиепископа Афанасия можно получить, просмотрев фильм, созданный по заказу министерства культуры Архангельской области: http://youtu.be/QY7L4S1_GZg

(с) enjinrer

@темы: наука и религия, историческая справка

---

Украинский священник усыновил 400 детей, а они спасли его от смерти

[Ученик с последней парты]

Епископ Лонгин – в миру Михаил Жар – построил уникальный детский городок, где возвращаются к жизни малыши с тяжелыми врожденными заболеваниями. Сам владыка Лонгин в последние годы перенес три инфаркта и две операции на сердце и при этом остался жив. Он знает, почему: настоящая любовь творит чудеса.



Первые «экземпляры»

Двадцать с лишним лет назад на пустыре у села Банчены Черновицкой области владыка Лонгин с четырьмя монахами начал строить Свято-Вознесенский монастырь. Сейчас на его территории уже красуются семь храмов, жилые братские корпуса, колокольня, конюшня для пони и даже вольер с павлинами, построенный на радость детишкам.

Здесь же в начале 90-х Михаил Жар начал создавать свой детский приют, для которого потом нашлось более удобное место – в четырех километрах от монастыря, в селе Молница.

История появления в приюте первых детей уже стала преданием. Как-то медсестры местного дома малютки пригласили батюшку в гости, чтобы показать своих воспитанников. Однако условия, в которых содержались дети, просто потрясли священника – он схватил в охапку двоих малышей и увез их в монастырь. К тому времени у отца Михаила с супругой матушкой Соломией уже было трое своих детей – Владимир, Михаил и Мария. Стало пятеро. Так началась история детдома семейного типа, как теперь официально называется монастырский приют.



– Потом, помнится, зимой отпевал я молодую женщину, – рассказывает владыка Лонгин. – Смотрю, весь народ уже разошелся, а на могиле остались четверо пацанов – стоят совсем замерзшие, в резиновых сапожках на босу ногу, боятся расцепить руки, чтобы их по интернатам не разобрали. Оказалось, им просто некуда было идти, а на улице мороз градусов 20. Тогда я без раздумий забрал их с собой.

А однажды, как раз в канун Нового года, к воротам монастыря подбросили новорожденную девочку, упакованную в коробку из-под бананов.

– Сколько малышка там мерзла, уж и не знаю, – говорит епископ Лонгин. – Взял ее на руки, а она холодная, как ледышка, совсем окоченела. Врачи в больнице говорили, что шансов нет, но с Божией помощью девочку удалось спасти. Мы назвали ее Катенькой, а фамилию дали Счастливая...

Безрукого Стёпку батюшка встретил в интернате для детей-инвалидов. Сперва мальчонка прочитал ему свои стихи, а потом целый день ходил за ним по пятам и канючил: «Пожалуйста, заберите меня отсюда!» Ну, батюшка и увез Степана в свой детский дом. Там мальчик стал взахлёб читать все книги подряд, за что сразу получил прозвище Философ.

После отец Михаил официально усыновил еще 27 малышей – куда ни поедет по делам, обязательно кого-то привезет.

– Бумажки ведь для меня не имеют никакого значения, – уверяет Михаил Васильевич, – все это мои родные дети. Если в паспорте для их записи места не хватает, то в моем сердце его всегда предостаточно!

Дети лечат от инфаркта



Отец Михаил не боялся усыновлять детей не только с ДЦП, но и со СПИДом, на которых даже врачи махнули рукой.

– Как-то в больнице я увидел шестимесячную крошку, больную СПИДом, – вспоминает архиерей, – от которой отказалась мать. Девочка смотрела на меня такими глазами, что аж сердце защемило. А медсестры даже прикасаться к ней боялись. Всю ночь я не сомкнул глаз, а с утра пришел, взял ее на руки и просто спросил, какие нужны документы, чтобы забрать этого ребенка.

Через некоторое время Лариса – так звали малышку – приняла крещение и стала Филатеей. В приюте девочка прошла курс ретровирусной терапии, после которого доктора, увидев результаты ее анализов, были просто шокированы: следов ВИЧ-инфекции в крови ребенка совсем не осталось...

– Кабы я мог, обнял бы всех сирот на земле, – признается епископ, – они ж, бедные, так настрадались за свою еще коротенькую жизнь! Я не могу без своих деток, они – мое лекарство. Однажды у меня был инфаркт, я умирал, а врачи не могли ничего поделать. Тогда сестры без моего ведома привели ко мне детей. Я начал улыбаться, чтоб они не видели, как мне плохо. А потом мне вправду полегчало, так я и выжил.

Замечу, что в свои 48 лет владыка Лонгин перенес уже три инфаркта и две операции на сердце. Несмотря на это, он успевает позаботиться о каждом своем ребенке, а также проводит службы и принимает тысячи паломников.

Говорит, хотя рядом много помощников, иногда так заморочится, что даже не знает, ночь на дворе или день. Как-то батюшка начал было роптать, но когда в доме инвалидов увидел детей, годами лежавших без движения в постели, дал обет никогда более не жаловаться на трудности.

Никогда ничего не просил



В округе ведомо всем, что епископ Лонгин принципиально не просит помощи ни у кого и никогда, но при этом его дети обеспечены всем необходимым. Батюшка уверяет, что тут не обходится без поддержки Господа, а также многих добрых людей, живущих по соседству. Например, один бизнесмен как-то пригнал цистерну подсолнечного масла, а добрая соседка подарила приюту корову. Еще одна женщина отдала весь свой пай – два гектара земли, где сейчас выращивают картошку для детского городка. Кроме того, в монастырских угодьях имеются огороды, поля, сады и ферма, так что своих продуктов монастырю и приюту вполне хватает.

Детский городок владыки Лонгина состоит из трех трехэтажных корпусов – для мальчиков, для девочек и для ВИЧ-инфицированных, где, к слову, работает и матушка Соломия. Дети живут по четыре – шесть человек в комнате. Всего в приюте детей опекают 104 человека, из которых 65 – монахини, а остальные – наемные: медсестры, повара, воспитатели. В каждом жилом корпусе мраморные лестницы с пандусами, новая мебель и горы игрушек. Повсюду аквариумы с рыбками, птички и много-много цветов. Имеются также сауна и бассейн, а на заднем дворе – игровая площадка и стадион.

– Бывало, приходят люди и видят непорядок: настоятель вместо службы гоняет с детьми мяч во дворе, – качает головой архиерей. – А как откажешь, если дети просят: «Папа, давай поиграем в футбол!» Думаю, Господь простит мне этот грех, если, конечно, это грех...

Несколько десятков усыновленных еще отцом Михаилом детишек стали уже совсем взрослыми и упорхнули из гнезда – отправились учиться в вузы или обзавелись собственными семьями. Некоторых из них отец сам же и обвенчал здесь, в своей церкви. Для подросших ребят архиерей рядом с приютом строит своими силами небольшие уютные домики, в которых дети могут поселиться всей семьей.

– Как нормальный отец, я никогда не брошу своих взрослых детей на произвол судьбы, – заверяет Михаил Васильевич. – По-прежнему буду их любить, помогать им и конечно же терпеливо дожидаться внуков.

Источник: Авва.ру
Первоисточник: Фома в Украине

@темы: Православие и современность

---

Вооруженные люди напали на православный храм в центре Москвы

[Ученик с последней парты]

Вооруженные люди напали на православный храм в центре Москвы, передает «Интерфакс».

Сообщается, что группа из шести человек восточной внешности», вооруженных пистолетами ворвалась в храм Григория Неокесарийского, расположенный на улице Полянка.

«Хулиганы, будучи в совершенно невменяемом состоянии то ли алкогольного, то ли наркотического опьянения, вели себя крайне непристойно, нецензурно ругались и угрожали молящимся пистолетом», — заявил источник агентства.

Кроме того, они пообещали «разнести голову» настоятелю храму, попросившему ворвавшихся в храм прекратить свои действия.

Служителям храма удалось «тревожную кнопку», благодаря чему в скором времени прибыли сотрудники 2-го отделения полиции, которым удалось провести задержание ворвавшихся в храм.

«Задержанные продолжали бесчинствовать и в отделении полиции», — добавил источник агентства.

Газета.ру

@темы: лента новостей, христианофобия

---

Предупреждение

[Ученик с последней парты]

@темы: стёб и юмор

---

Интервью с Сергеем Худиевым

[Ученик с последней парты]

Сергей Худиев – православный публицист, писатель, блоггер. Принял Святое Крещение и присоединился к Русской Православной Церкви в 1991 году. Принимал участие в качестве эксперта по вопросам религии и духовности в различных телевизионных ток-шоу (таких как “Пусть говорят”, “Поединок” и др).

Автор книг “Об уверенности в спасении”, “Как доказать, что Бог есть”, соавтор книг ”Христианство: трудные вопросы” и “О вещах простых и ясных”.

Умная Россия: Что, по мнению церкви, должны знать выпускники ВУЗов?

Сергей Львович: У меня нет полномочий говорить от лица Церкви в целом, но как православный мирянин я хотел бы высказать одно соображение. В образовании в нашей стране зияла – и до сих пор зияет – огромная дыра. Дело в том, что традиционно в истории человеческой цивилизации образование не сводилось к передаче практических знаний и навыков, которые позволяют человеку хорошо справляться со своей работой и кормить семью. Это хорошо и важно, но это недостаточно. Образование есть передача и чего-то другого, возможно, даже более важного – мудрости.

Если знания помогают достигать цели, то мудрость – правильно определять их. Американский специалист по вопросам управления Стивен Кови приводит хороший пример – представьте себе людей, прорубающихся через джунгли. Опытные руководители могут прекрасно наладить работу, снабдить работников всем необходимым, и так далее. Но мудрый лидер – это тот, кто может залезть на дерево, осмотреться и крикнуть “Это не те джунгли!”.

Античному мудрецу Сократу принадлежат слова: “Непознанная жизнь не стоит того, чтобы быть прожитой”. Сократ противопоставлял жизнь, проводимую “в спячке”, жизни, построенной на осознанном стремлении к истине.

Аристотель в своем знаменитом труде “Никомахова этика” рассуждает о том, что мы делаем любое дело с определенной целью, чтобы добиться какого-то блага; при этом многие цели носят промежуточный, подчиненный характер. Философ пишет, например, об искусстве ремесленника, который изготовляет конские сбруи: это искусство подчинено искусству наездничества, а то, в свою очередь, военному делу. Многие блага, которых мы добиваемся, желанны нам не сами по себе, а ради чего-то еще — например, люди зарабатывают деньги не ради самих денег, а ради того, что они могут на них купить. Но должна существовать — продолжает Аристотель — некая цель, желанная нам сама по себе, причем остальные цели желанны ради нее. Эту цель философ называет “высшим благом”, “аристон” по-гречески, или, в латинском варианте, вошедшем во многие позднейшие труды по философии, summum bonum.

В самом деле, приобретение профессии не является высшим благом — люди учатся ремеслу, чтобы зарабатывать деньги. Но деньги тоже не являются таким благом — они нужны только затем, чтобы покупать на них товары и услуги. Но являются ли эти товары и услуги высшим благом? Довольно трудно представить себе человека, на смертном одре сокрушающегося о том, что он чего-то не купил.
Образование не обязательно должно прямо указывать человеку, в чем это благо состоит – но оно ввести его в мир этих вопросов, вопросов, на которое отвечает религия и философия. Образованный человек должен понимать, как люди осмысляли свое место в мире, как они отвечали на знаменитые три вопроса Иммануила Канта «что я могу знать?», «что я должен делать?», «на что я могу надеяться?» И, конечно, он должен быть знаком с ответами, которые давала на эти вопросы Традиция, сформировавшая европейскую, в том числе, русскую, цивилизацию – Христианство.

Умная Россия: Как жить современному человеку, который хочет быть христианином?

Сергей Львович: Собственно, также, как человеку в любую другую эпоху – покориться Иисусу Христу как Господу и довериться Ему как Спасителю. В Христианстве есть, и это важно, определенный набор представлений о мире, правил поведения, обрядовых практик – но все это имеет смысл лишь постольку, поскольку отражает фундаментальную реальность нашей веры: живое, действенное, спасительное присутствие Воскресшего среди верующих в Него. Как провозглашает священник на Литургии, “Христос посреди нас”. И вот быть христианином, значит пребывать, в особого рода союзе со Христом, “во” Христе, как говорит Писание. Согласно Евангелию, мы пребываем во Христе через веру в Него как в Бога, Господа и Спасителя, веру, которая проявляется в Крещении, Евхаристии и хранении заповедей.

Вхождение в эту жизнь человека, который (как в свое время я сам) вырос вне Церкви и не знает, как к ней подступиться, начинается с молитвы – можно обратиться ко Христу напрямую, и попросить Его водительства и помощи.

Умная Россия: Можно ли объяснить современному человеку, на современном языке, что такое грех и что такое смерть?

Сергей Львович: У нас всех есть опыт греха – и нашего и чужого. Мы все совершали что-то, что разрушало доверие и приносило беду нам самим или другим людям, что-то, о чем нам приходилось сожалеть. Мы также сталкивались с грехами других людей, которые причиняли боль нам – так что опыт зла, своего и чужого, у нас, скорее, есть. В интернете люди постоянно предъявляют претензии тем или другим гражданам – и покаяние начинается с осознания того факта, что я не просто живу в окружении грешных людей, я и сам грешный человек и мне надо исправлять мою жизнь.

Смерть едва ли можно объяснить – ведь когда мы говорим “объяснить” мы часто имеем в виду что-то вроде “разложить по полочкам”, “удалить страх и тайну”, но смерть неизбежно глубоко таинственна. Перед лицом этой тайны мы не можем просто предложить какие-то разъяснения, которые ее, как тайну, рассеят.

Поэтому перед лицом смерти мы говорим другое – Христос Иисус умер, но и воскрес. Бог стал человеком в лице Иисуса Христа и вошел в нашу смерть, разделил с нами неизбежно предстоящий нам опыт умирания. И на нашем смертном одре Христос будет с нами, и Он встретит нас на той стороне, когда душа покинет тело. Но потом – после какого-то времени внетелесного существования – Бог воскресит нас в прославленных и преображенных телах, чтобы мы вошли в жизнь исцеленного и спасенного мироздания.

Поэтому, хотя мы можем глубоко скорбеть о смерти наших близких, и страшиться своей собственной, мы знаем, что с нами Тот, кто является Владыкой жизни и смерти, и что через нашу смерть он приведет нас к вечной жизни.

Умная Россия: Вы за то, чтобы православие преподавали в школе? Почему?

Сергей Львович: По целому ряду причин, назову только две. Во-первых, как я уже говорил, очень важно, чтобы человек мог задуматься о своем месте в мироздании, об источнике своих нравственных обязательств, чтобы у него был ответ на вопрос “а почему я должен…”. Общество, которое не может дать ответа на вопрос “а почему я должен…”, как наше, находится в большой опасности. Конечно, быть христианином или нет – дело личного выбора человека. Но у него должно быть, по отношению к чему совершать выбор, он должен иметь представление о традиции, лежащей в основе нашей культуры. Во-вторых, учитывая роль Православия в истории России, ее литературе, архитектуре, языке, всем, незнакомство с Православием ставит человека в положение иностранца в своей стране, который находится среди артефактов чужой и непонятной ему культуры. Это не вопрос личной веры – это вопрос образования.

Умная Россия: Как относитесь к священникам на мерседесах?

Сергей Львович: За более чем двадцать лет своей церковной жизни я таких не встречал, так что у меня и не возникало необходимости к ним как-то относиться. Я лично знаю пару десятков священников – и мерседесов за ними не замечал. Это, конечно, не значит, что священников на мерседесах нет – это просто значит, что войдя в Церковь, Вы скорее всего на них не наткнетесь. А если наткнетесь – просто не идите к ним, не поддерживайте их своими пожертвованиями, найдите достойных пастырей, это не так уж и сложно. Ведь когда Вы ищете врача или учителя, Вы отлично знаете, что бывают и негодные врачи и учителя. В таком случае, Вы просто не идете к негодному врачу или учителю, и все.

Умная Россия: Каковы условия “церковного служителя”? Оклад? Льготы?

Сергей Львович: Этого я просто не знаю, не могу сказать.

Умная Россия: Что, по вашему мнению, является стимулом для обращения людей в веру?

Сергей Львович: Стимулы могут быть самые разные – кто-то приходит к Богу в глубоком горе, кто-то, наоборот, в радости, кто-то – очень спокойно, просто ища истину. Некоторых людей убедили доводы, других поразила красота. У Бога есть свой, особенный путь для каждого человека, связанный с его уникальными личными особенностями и уникальным личным опытом.

Умная Россия: Как, по-вашему, люди сумели разрушить веру, и что необходимо сделать, чтобы ее восстановить?

Сергей Львович: Веру разрушили через идолопоклонство – потому что коммунистическая идеология была именно формой идолопоклонства. Идолопоклонство не обязательно предполагает какую-то религиозность, оно может быть и атеистическим, его суть в том, что центром, смыслом, спасением и оправданием своей жизни человек полагает не Бога, а кого-то или что-то другое – великого Сталина, светлое будущее, бессмертные идеи основоположников и т.д. Это такой суррогат, забивающий то место, где должна быть вера во Христа.

Вера восстанавливается через личное обращение – это всегда очень личный выбор. “Не знаю, как люди вокруг меня, а я буду служить Господу”. Если Вы обращаетесь, Бог может действовать через Вас, как-то влиять на остальных. Но главное, чего ищет Бог – это наше вечное спасение. На небесах великая радость о каждом обращенном – даже если потом он никак не повлияет на общество, в котором живет.

Умная Россия: Главное – вера? Вероисповедание имеет значение?

Сергей Львович: Мы обретаем жизнь вечную не через смутное признание того, что Бог есть – Христос послал Апостолов к людям, которые вовсе не были атеистами, у них уже была религия. Мы обретаем вечную жизнь пребывая во Христе – через веру в Него и установленные Им Таинства, которые совершает Церковь. Поэтому пребывать во Христе – значит пребывать в каком-то конкретном церковном сообществе. У нас, в России, Церковь Христова представлена Русской Православной Церковью. Поэтому, уверовав во Христа, естественно к ней и присоединиться.

Умная Россия

@темы: Худиев, Православие и современность

---

Олимпийский огонь. Сочи 2014. Мысли вслух - 46

[Ученик с последней парты]

Относительно недолго уже осталось до олимпиады. Вот уже и огонь зажгли. Но вокруг огня происходят весьма любопытные вещи. О них и поговорим.

@темы: мысли вслух, видео и аудио

---

1700 лет Медиоланского эдикта

[Ученик с последней парты]

Наконец-то в эти дни в Сербии представители всех Поместных Православных Церквей отмечают торжества, посвященные 1700-летию Медиоланского эдикта императоров Константина, объявившего свободу вероисповедания империи и легализацию христианства на всей территории Римской империи.

В Сербии - потому что именно в городе Нише (Мезия) родился сам равноапостольный император Гай Флавий Валерий Константин (272-337). Выступая в Белграде по этому поводу Патриарх Кирилл сказал:

"Мы приехали сюда для того, чтобы как одна православная семья отпраздновать событие огромной исторической важности. Тысяча семьсот лет назад императором Константином и его соправителем Ликинием был издан Миланский эдикт. Но в историю он вошел как Эдикт императора Константина, потому что вскоре после издания этого документа Константин стал единовластным правителем Римской империи. Собственно говоря, эдикт уравнивал в правах все религии Римской империи, и в этом смысле он выглядит очень современно. Всем предоставлялись равные права, однако акцент в документе был сделан на то, чтобы ликвидировать последствия страшных гонений, которые римская власть обрушила на христиан. Христиане были восстановлены в своих правах, а это дало возможность строить новые храмы, развивать церковную жизнь. И получилось вот что: Римская империя находилась в идеологическом и духовном вакууме, приходило понимание, что существует духовный и в каком-то смысле религиозный тупик, язычество не давало никакой перспективы, и поэтому лучшие умы Римской империи обратились к христианству. Таким образом, благодаря Константину Великому была заложена основа христианской Европы, которая существует до сих пор, несмотря на желание многих сегодня отказаться от этой основы или даже ее разрушить. Другими словами, со времен Константина Великого началось воцерковление не только личности, но и общества, воцерковление культуры. И это привело к удивительным, как мы знаем, последствиям и на востоке, в Византийской империи, и на западе, в Западной Римской империи. Отмечаемое событие имеет глобальное значение для всех христиан. Но родился Константин Великий на этой земле, в Нише. Это его родной город. И поэтому Святейший Патриарх Сербский Ириней, который долгое время был епископом Нишским, пригласил всех нас вместе отпраздновать эту памятную дату в городе Нише. Восемь Предстоятелей Церквей и представители всех других Поместных Православных Церквей приехали в Белград и далее отправятся в Ниш, чтобы совершить это торжество".

Между тем, наши федеральные СМИ если, вообще, вспомнили об этом великом юбилее, отмечающем создание нашей, европейской христианской цивилизации, то вскользь и не всерьез, задвинув эту новость под конец информационных выпусков. Вместо этого - сплошная Олимпиада с "пером жарптицы", праздник пива в Мюнхене, день города Грозного и тому подобная суета сует.

(с) arkadiy-maler

@темы: историческая справка, Патриарх Кирилл

---

О правилах этого клуба

[Ученик с последней парты]

Автор - Сергей Худиев

На днях группа церковных лидеров Украины выступила с обращением, в котором, в частности, сказано: “Будущее Украины естественно обусловлено нашими историческими корнями - быть независимым государством в кругу свободных европейских народов. Убеждены, что этот выбор не является и не может считаться противопоставлением Украины нашему историческом соседу - России. Ведь ее государственность, история и культура тоже тесно связаны с Европой”

Эти слова были немедленно интерпретированы как поддержка присоединения Украины к Европейскому Союзу. Что же, очень часто проблема публичных деклараций - это неопределенность языка, когда различные читатели документа могут делать из него самые различные выводы. Эта проблема возникает особенно, когда речь идет о таких понятиях, как “Европа” и производных от него - “семья европейских народов” и тому подобное. Кто принимает (или не принимает) в “семью свободных европейских народов”? Каковы правила приема в эту “семью”? Что такое “европейский выбор”? Это выбор чего именно? Какие именно обязательства он налагает на выбирающего?

Часто эти вопросы остаются в тени - когда речь идет скорее об эмоциональной реакции, которую должны вызывать магические слова “Европа”, “Европейский выбор”. “Европа” - это процветание, честные чиновники, вежливые полицейские, улицы, вымытые с мылом, в общем, то прекрасное далеко и то хорошо, где нас нет. Но давайте попробуем перейти от смутных эмоций к более подробному анализу того, что же такое Европа. Что мы имеем в виду, говоря о “европейском выборе”?

Это важно уточнить, потому что бывает политический выбор, а бывает выбор цивилизационный. Разумеется, Украина - независимое государство, и прямая обязанность украинских политиков - исходить из интересов своей страны. Заключать договоры с теми, с кем их выгодно заключать, торговать с теми, кто предоставляет лучшие условия, и так далее. Вопрос о том, может ли Украина, как государство, принимать те или иные решения в своих интересах (возможно, не всегда в интересах России) совершенно ясен - разумеется, может. Как и Россия может принимать решения в своих интересах (и, возможно, не всегда в интересах Украины). Политики и экономисты торгуются за интересы людей, которых они представляют, такова их работа. Политические и экономические решения неизбежно носят довольно кратковременный характер, сегодня нам предоставляет лучшие условия один поставщик, завтра - другой. Это, конечно, не может быть поводом для каких-то взаимных обид и претензий. Поэтому просто оставим этот вопрос политикам и представителям корпораций.

Поговорим лучше о более важном и долговременном выборе - о цивилизационной идентичности. Что понимается под “европейским выбором” или “путем в Европу”?

С одной стороны, это понятие выглядит абсурдно - Киеву не нужно “идти в Европу”. Со времен раннего средневековья это один из важнейших центров европейской цивилизации. Также России - России Достоевского и Чехова, Чайковского и Менделеева, никуда не надо идти. В этническом, культурном и каком угодно еще отношении и русские, и украинцы - европейские народы. Вы не должны делать выбор, чтобы быть сыном Ваших родителей или потомком Ваших предков. Вот, например, Турция действительно может идти в Европу - потому что эта страна с древней и великой, но не европейской культурой, народ, весьма достойный во многих отношениях - но не европейский народ. Для них действительно прийти в Европу - значит присоединиться к культурному и цивилизационному миру, к которому они исторически не принадлежали.

Движение в Европу предполагает некую неевропейскость или, по крайней мере, недоевропейскость, цивилизационную ущербность, которую нужно преодолеть, наконец, попросившись в семью “настоящих” европейцев на условиях, которые эти “настоящие” европейцы поставят. Оно исходит из добровольного усвоения себе статуса европейцев второго или даже третьего сорта, людей, европейская идентичность которых сомнительна и не действительна без признания со стороны “настоящих” европейцев.

На чем основан этот комплекс неполноценности? Восточная Европа экономически беднее и менее благоустроена, чем западная? Это так, но, например, Япония или Южная Корея - также благоустроенные и богатые страны, не являются европейскими. Само по себе богатство - не критерий Европы. Исторически князья, правившие в Киеве - которые называли себя русскими и землю свою русской - были именно европейцами, принадлежавшими к европейскому культурному и духовному пространству. Украине странно проситься в Европу - она там с десятого века, по крайней мере. Странно проситься туда и России - одной из великих европейских наций.

Другой вопрос, который неизбежно возникает при разговорах о Европе, это вопрос о том, что же это такое, Европа, и что определяет ее идентичность. На этот счет у самих европейцев есть разные мнения - причем настолько разные, что если Ваш собеседник призывает Вас в Европу, у него всегда надо уточнять “в какую именно”.

Еще не очень давно этот вопрос не возникал - немецкий поэт Новалис мог сказать “христианский мир, или Европа”, и никому в голову не приходило это оспаривать. В самом деле, исторически Европейская цивилизация возникла из двух источников - греко-римской античности и Библейского Откровения. Восточнославянский мир воспринял это наследие напрямую от Восточной Римской Империи, что, собственно, и сделало нас европейцами. Именно Христианство делает нас частью европейского цивилизационного пространства - именно благодаря общей вере нам понятен Джотто и Бах, а западноевропейцам понятен Рублев и Достоевский.

Однако в наше время от имени Европы все больше больше говорят люди, которые недвусмысленно отвергают ее христианские корни, и возводят свое родословие к эпохе Просвещения - которое при этом трактуется как преодоление мрачной эпохи христианского “суеверия”. В реальности, конечно, Просвещение могло возникнуть только на христианской почве, и его было бы неверно толковать, как последовательно антихристианское. Это было сложное явление, включавшее в себя разных людей и разные идеи. Но в идеологической мифологии многих европейских политиков Европа - это Просвещение, Просвещение - это дехристианизация.

Кампанию по “раскрещиванию”, когда европейцы по рождению и воспитанию торжественно отрекаются от преподанного им в детстве Крещения, можно счесть курьезом, но есть вещи и более серьезные - официальное отречение от христианства на уровне официальных документов, принимаемых официальными европейскими структурами.

Отметим, что в нынешней Европе действуют разные силы, и Церковь до сих пор сохраняет значительное присутствие в общественной жизни, и было бы совершенно неверно говорить о том, что Европа в целом отреклась от Христа. Говорить о Европе в целом вообще было бы неверно - есть разные, и при этом конфликтующие между собой Европы и европейцы.

Но когда речь идет о “европейской интеграции” речь идет об интеграции именно в раскрещенную Европу, о приеме в “настоящие” европейцы, критерии которого определяют люди явно и открыто порывающие с христианской верой. Например, когда главы государств и правительств 25 стран, входящих в Европейский союз (ЕС), торжественно подписали на Капитолийском холме в Риме "Конституционный трактат" - окончательный текст европейской Конституции, несмотря на пожелания ряда стран и религиозных общин - в частности, Православной и Католической Церквей - в этот документ не было включено упоминание о христианских корнях европейской цивилизации. И это опущение весьма нарочито.

Желание избавиться от всякого указания на христианскую веру принимает иногда совершенно гротескные формы. Например, недавно Словакия попыталась выпустить памятную монету в честь юбилея проповеди христианства в словацких землях. На монете были изображены свв.равноапостольные Кирилл и Мефодий. Представители Европейского Союза потребовали убрать с монеты изображения креста и нимбов, потому что “европейские правила многообразия” запрещают подчеркивать какую-то конкретную веру.

Однако есть некая вера - точнее, идеология - проповедь которой в Евросоюзе обязательна, и воспрепятствование проповеди которой вменяется в тяжкую вину. Например, недавно Парламентская Ассамблея Совета Европы призвала отменить российский закон о запрете гей-пропаганды среди несовершеннолетних. Для ПАСЕ принципиально важно, чтобы такая пропаганда совершалась невозбранно. И это не что-то изолированное. Борьба с “гомофобией” под которой понимается любая форма несогласия с гей-идеологией - это одно из постоянных направлений деятельности европейских структур. Проведение гей-парадов - один из ясно заявляемых критериев “европейскости” и условий европейской интеграции.

Давайте посмотрим правде в глаза - условия “европейской интеграции”, которые ставят “настоящие европейцы”, нам, бедным “недоевропейцам” именно таковы. Правила этого клуба требуют удаления нимбов и крестов даже с монет, выпущенных в честь годовщины Крещения, проведения гей-парадов и преподавания половых извращений в школах. Стоит ли изъявлять желание к нему присоединиться?

Это не вопрос отношений с Россией - наши государственные отношения лежат в совершенно другой области, и как государство Украина вольна действовать в своих интересах. Это вопрос отношений с Тем, кто просветил наши народы светом истинной веры в Киевской Купели, с Тем, кто сотворил мужчину и женщину для честного брака, а не для скверных извращений.

Украина всегда была европейской страной - то есть, прежде всего, страной христианской. И то, что сейчас предлагается как “евроинтеграция” и Украине, и России - это интеграция в идеологический проект, который предполагает разрыв с христианским наследием наших народов. Как русский, я очень надеюсь, что Россия избежит интеграции туда. У нас тут уже был один антихристианский идеологический проект, хватит с нас. Конечно, украинцам самим решать, и не нам, как младшим братьям, указывать старшим. Но Киевская Купель - это и наша купель тоже. И я очень надеюсь, что наши народы сохранят ей верность.

@темы: Худиев, политобозрение

---

Фото Владимира Ештокина

[Ученик с последней парты]

Источник

@темы: фотографии, иллюстрации