Израиль. Город Капернаум. Православный храм 12 апостолов

[Ученик с последней парты]

@темы: фотографии, иллюстрации

---

Доставка дров в дома Смоленской области уже началась

[Ученик с последней парты]

Синодальный отдел по благотворительности и социальному служению РПЦ собрал более 2 млн рублей на покупку дров для малоимущих жителей Смоленской области. Деньги пожертвовали пользователи интернета через сайт Miloserdie.ru.

Чтобы заготовить дрова на один домик на всю зиму (это примерно 5 куб. м дров), нужно 5 тыс. рублей плюс 1 тыс. на доставку. В перечне было 22 района, 472 дома, где живут в основном старики. Списки нуждающихся получили у государственных социальных служб и священников, ответственных за социальную работу в благочиниях Смоленской епархии.

— Поставка дров уже началась, примерно одна треть домов уже их получила, — сообщили «Известиям» в православной службе «Милосердие.ру». — Есть временные проблемы, связанные с бездорожьем после дождей. Надеемся, что в ближайшее время все будет доставлено.

За время сбора московские координаторы успели лично познакомиться с некоторыми адресатами из Смоленской глубинки. В маленьком городе Демидове живет 97-летняя Александра Логинова. Она вдова, муж погиб еще на войне, а единственному сыну больше 70 лет, он живет в Харькове, и ему самому нужна помощь. Логинова всю жизнь проработала на хлебозаводе, а теперь пенсии не хватает ни на еду, ни на лекарства.

— Чтобы хоть как-то прожить, бабушка печет в своей печи просфоры для Покровского храма в Демидове, — рассказали «Известиям» в Синодальном отделе. — Дрова она покупала даже в ущерб лекарствам и еде. Теперь она сможет не только согреться, но и лучше питаться.

Житель деревни Медведки Александр Бедняков — отец шестерых детей. Работы в деревне нет. Чтобы прокормить семью, держат двух коров, но живых денег в натуральном хозяйстве нет. Единственная подработка за деньги, доступная Беднякову, — звонарь в церкви.

Одновременно с заготовкой и доставкой дров отдел социального служения Смоленской епархии заказывает их колку и укладку. В службе «Милосердие» надеются, что в следующем году к решению проблемы активнее подключатся местные власти. Губернатор Смоленской области Алексей Островский пообещал в рамках кампании по привлечению инвесторов в регион давать преимущества и льготы тем, кто будет занимается благотворительной деятельностью.

Известия

@темы: Православие и современность

---

Русские мифы о греческом православии

[Ученик с последней парты]

Правда ли то, что греки никогда не исповедуются, почему гречанки не покрывают голову в церкви, откуда у них в храмах скамейки, – о духовной жизни Греции, «мифической» и реальной, мы беседуем со священником Александром Носевичем, выпускником богословского факультета Афинского университета, клириком храма Святой Троицы в Афинах.

- Отец Александр! В Греции почти что в каждом храме мы видим скамьи, женщины приходят на службы с непокрытой головой, в брюках… Как эти отступления от традиции сказываются на духовной жизни греческого общества?

- Действительно в греческой православной традиции в 20 веке из-за проникновения западной культуры произошли изменения: появились скамьи внутри храма (хотя, замечу, что стасидии в монастырях были всегда для долгих богослужений), женщины перестали носить косынки, могут в брюках зайти в храм. Но ведь западные влияния на Русскую Церковь намного глубже и серьезнее. Просто мы об этом сейчас фактически не задумываемся. В Греции эти внешние отступления не привели, слава Богу, к утрате главного – внутреннего осмысления православной веры.
Давайте не будем лукавить, русское богослужение – пышное, с излишествами. Греческое богослужение отличает простота. Эта же простота и единодушие наблюдается во взаимоотношениях прихожан и духовенства. В России священник или архиерей скорее представляют некую «касту», т.е. когда человек попадает в клир, это, как правило, отделяет его от прихожан. Здесь такого представить себе невозможно. Да, есть уважение к священному сану, но барьеров в общении сам факт священства не создает. Приходящий в храм – приходит в семью. Пускай он делает свои первые шаги не очень удачно, но это не повод его оскорбить или показать на дверь, что, к сожалению, нередко случается в России при всем нашем внешнем благочестии. Внешне – все благополучно, а внутри – иначе. Именно закрытость русской души – самая большая ее проблема. В Греции же было и есть понимание, я бы сказал сущностное, вещей, доступных в своей открытости и простоте.

- В России, по статистике, существует огромный разрыв между людьми, считающими себя верующими, и людьми воцерковленными. А как в Греции?

- Начнем с того, что Церковь в Греции пока имеет государственный статус и тесно сотрудничает с государственными и общественными структурами. Она официально участвует в жизни общества и имеет голос в оценке происходящих в Греции событий. К ее голосу прислушиваются, иногда вынужденно, и в государственном аппарате. Все – как некогда было в дореволюционной России.
Разница между людьми глубоко церковными и так называемыми «захожанами» cуществует. Для Греции этот фактор усугубляется тем, что православие здесь – традиционная государственная религия, и принадлежность к нему хотя бы по факту крещения – очень высокая. Конечно же, далеко не каждый, кто считает себя верующим, является таковым по сути. Только в моменты потрясений, катастроф, войн, эпидемий, бедствий люди в своем подавляющем большинстве серьезно задумываются о вопросах жизни и смерти. В повседневной же жизни они слишком заняты житейскими проблемами, общественными неурядицами, сиюминутными заботами. Церковь всегда и везде помогает людям не забыться окончательно в кругу непрерывной жизненной гонки. Продуманной системой праздников и постов она напоминает им об иной реальности, о жизни вечной. Храмы в Греции практически всегда открыты, особенно крупные приходы. Туда может придти любой желающий и обратиться к священнику со своей духовной проблемой, получить разрешение недоумений.
В повседневной жизни греки с глубоким уважением относятся к священному сану: уступают место в общественном транспорте, даже если клирик молод годами, могут прямо на улице, в магазине, в трамвае взять благословение. Проходя или проезжая мимо храма, многие крестятся. Повторяю, в Греции, как правило, храм – не есть неприступная крепость, к которой и приблизиться порой страшновато, но прежде всего – обитель Бога Живого, где каждый ощущает себя членом семьи, получает радость от общения с церковными людьми, а не утыкается в стену холодного равнодушия. Только так можно помочь человеку обрести внутренний покой и упование на исцеляющую духовные раны силу Духа Святого.

- Какова в Греции традиция духовничества для воцерковленных людей? Сопоставима ли ситуация с Россией?

- Греция в данном смысле находится в преимущественном положении, потому что в России традиция духовничества была искоренена в 20 столетии. Духовное преемство фактически пропало. Здесь же это преемство сохраняется с византийских времен. Кажущаяся нашему человеку дерзость подходить к Святым Дарам без обязательной исповеди – это на самом деле древнейшая традиция Церкви. Одно дело взять благословение духовника на Причастие и совсем другое – исповедоваться ему. Ведь даже отходя от исповеди и направляясь к Святой Чаше, человек не в состоянии удержаться от хотя бы мысленных грехов. А стоять половину Литургии, иногда – дольше, в ожидании исповеди и после бежать к Причастию – крайне вредно для того, кто пришел на встречу с Самим Господом. Во-первых: нарушается сакральность, теряется понимание исповеди как Таинства. Во-вторых: прихожанин фактически не присутствует на Литургии (а ведь каждое слово Литургии – крайне важно и действенно для души и сердца верующего!), постоянно думая о том, что сказать, как ничего не забыть и успеть причаститься. Получается, что два величайших события для пришедшего на Вечерю Господню – исповедь и Причастие воспринимаются как некая полуформальность, а не Таинства.

- В России существует представление, согласно которому в Греции никто не исповедуется, люди подходят к Причастию, когда хотят. Это так?

- Это не так. Духовник, руководитель духовной жизни человека (им может стать и настоятель общины, и иеромонах), знает все стороны жизни человека, подсказывает, как ему бороться с его страстями, как молиться. Исповедь совершается подробно и не наскоком. Именно духовник, регулярно исповедующий человека, определяет, как часто ему причащаться и дает на это свое благословение. Мы приезжая из России и находясь на богослужении в храме поражаемся, что нет, столь привычных для нас очередей к исповеди, взмыленных священников, спешащих всех накрыть епитрахилью. И поэтому когда мы видим, что люди спокойно и чинно, но не без южного темперамента, подходят к Чаше, то делаем выводы, что здесь исповеди вообще не существует. На самом деле желающий исповедоваться приходит в определенный день и час, когда принимает его духовник. Конечно, бывает и злоупотребление доверием священника, однако, у нас ведь тоже невозможно всех убедить поступать по совести. Особенно где-нибудь в соборе или в большом монастыре священник не может знать, исповедовался человек, приступающий к Святым Таинам или нет, он ему просто доверяет.

- Благословение на причащение каждому дается индивидуальное?

- Конечно. С настоящим духовничеством я познакомился в Греции. Поначалу тоже многое воспринимал критически. Но когда увидел реальную сторону духовной жизни греков, она меня потрясла. В Красноярске было так: приходит в храм порядка 200 человек на исповедь. Что священник может сказать всему этому количеству народа в течение часа-двух? Он должен осуществить колоссальнейшую работу: разобраться в тонкостях души каждого, понять, что его заставляет совершить тот или иной поступок, научить правильно жить. При этом любое слово священника – на вес золота. Как возможно в течение часа-двух полноценно исповедовать 200 человек? Поэтому проводят общую исповедь. Но перечисление грехов на общей исповеди еще не приводит к покаянию. Зачастую исповедь, это великое Таинство, мы низводим до полумагизма: человек пришел, сказал «виновен», его накрыли епитрахилью и все. Никакого духовного переворота в жизни человека не происходит после такой исповеди. Вот что самое трагичное.

- А здесь происходит?

- Отношения духовника и пришедшего на исповедь – это отношения отца и сына или отца и дочери. Важно, что духовник непременно обладает духовным опытом. Почему здесь не дают право исповедовать новорукоположенному иерею. Потому что при всей образованности, при всех уникальных своих возможностях он не обладает самым важным: опытом духовничества. Ему нужно еще многому научиться, напитаться церковным духом, стать подлинным проводником благодати Божией.

- Какой канон относительно рукоположения действует в Греции?

- Прежде всего, для рукоположения необходима рекомендация духовника. Духовник, как я уже сказал, это не случайный человек, у которого ты 1-2 раза поисповедовался, но тот, кто знает всю твою подноготную. Если духовник не поставит подпись к рукоположению, рукоположение невозможно (т.е. не формально поставит подпись, а архиерей пускай сам разберется, нет!). В первую очередь спросят, если что не так, с духовника: кого он воспитал. И спросят очень жестко. Здесь сохраняется традиция церковных судов, утерянная в России. И, естественно, духовник обязуется перед епископом, что кандидат в священники обладает всеми необходимыми качествами и не имеет никаких препятствий к рукоположению. Рукоположения, скажем, человека, который вступал в добрачные отношения или разведен, или женат второй раз, здесь исключены. Каноны соблюдаются строго. Ведь в жизни будущего священника абсолютно все играет огромное значение.
По мере того, как священник погружается в жизнь Церкви, духовник ходатайствует перед епископом о поставлении его в духовники. Необходима и подпись супруги, если кандидат – из семейных. Кроме того, требуется свидетельство двух человек, что кандидат действительно показал себя с достойной стороны. А также объявляется на приходе и в СМИ, иногда по радио, что такой-то избран кандидатом на рукоположение в священный сан, поэтому, если у кого-то есть претензии к кандидату, личное несогласие или недоумение, это заранее сообщается архиерею или в епархиальное управление. Если претензий к рукополагаемому нет, то его в назначенное время возводят в священный сан. Как правило, священническая хиротония на приходах в Греции – это целый праздник, особенно, если рукополагаемый выбран из местной общины.

- Существуют ли возрастные ограничения для рукоположения?

- До 30 лет в священника обычно не рукополагают. Все за очень редким исключением происходит согласно канонам, в русле древней церковной традиции. Кстати, в Греции вы не встретите священника на улице без подрясника, в мирской одежде. Это запрещено канонами и, если факт появления священника без надлежащего вида будет доведен до священноначалия, то такого нерадивого пастыря ждут серьезные неприятности и наказания. Кроме того, появление священника в общественном месте в штатском костюме непременно вызовет негативную реакцию у населения, а виновник станет объектом разговоров и кривотолков.

- Через сколько лет после рукоположения священник получает благословение на духовное окормление паствы?

- Обычно должно пройти не менее трех лет, прежде чем священник станет духовником.

- Многие ли священники Элладской Православной Церкви несут послушание духовничества?

- Процентов 80. Обычно рано или поздно человек достигает той степени духовного возраста, когда он способен стать духовником.

- Сколько духовных чад приходится в Греции на одного духовника? Может быть, наши проблемы связаны с тем, что священник несет непосильную нагрузку?

- На этот вопрос каждый духовник ответит по-своему. Все зависит от сил конкретного священника и людей, которые приходят к нему за исцеляющим словом Христовой любви.

- Всегда ли исповедь проводится в Греции вне богослужения?

- Да, исповедь никогда не бывает втиснута в рамки Литургии. Для ее совершения выделены определенные дни. Исповедь может длиться и час, и два, и три. А если понадобится, то и на протяжении нескольких дней человек может возвращаться к беседе с духовником. Но только не во время Литургии.

- У нас в храме мученицы Татианы при МГУ всегда существовала возможность придти в какой-то день и неспешно исповедоваться вне службы! Значит, это осуществимо и в России?!

- При правильном понимании того, что такое исповедь, все возможно. Почему не исповедоваться заранее! Бывает предлог, мол, человек за день нагрешит! Но пока человек протолкнется от исповеди к Чаше, он уже согрешает и помыслами, и словами, и осуждением. И его исповедь становится условной. Поэтому нужно правильно расставить акценты в понимании духовной жизни и набраться мужества переосмыслить поступки и мысли, препятствующие ее нормальному развитию.

- Что дает человеку индивидуальная исповедь в сравнении с общей, все еще принятой в России? Почему она так важна?

- Важно, чтобы человек, приходящий на исповедь, ощущал, что его исповедь – это не суд, где его будут осуждать или оправдывать, не место казни или «галочки» для соблюдения проформы, но величайшее Таинство. В этом Таинстве ему, раздавленному страстями и израненному грехами, подается исцеляющая благодать, дар Святого Духа. На исповеди он, измученный укорами совести может получить подлинное успокоение и отдохновение от бесконечной борьбы с собой и своими пороками. В неспешной обстановке, при всецело доброжелательном отношении священника, который не переминается нетерпеливо с ноги на ногу, а располагает временем выслушать кающегося, человек переступает барьер страха, внутреннего стеснения раскрыться во всей глубине своего покаяния другому человеку, облеченному в священный сан. Он доверяется ему, как отцу, который поймет его и поможет разобраться во всех затруднениях и сомнениях, поддержит его в добре, подскажет, где корень и источник его злоключений и страданий. Не нужно бояться выслушать человека! Однако для этого элементарно требуется немного времени, которого, при всем желании, при общей исповеди у священника нет.

- Что из литературы, переведенной на русский язык, наилучшим образом раскрывает подлинную духовную жизнь в Греции?

- Такой литературы сейчас немало. Конечно, основополагающий для любого христианина, а тем более для пастыря, – опыт Святых Отцов. Из современных переводов я бы отметил замечательное издание творений старца Паисия Святогорца, сочинения митрополита Иерофея (Влахоса), проповеди отца Константина Статигопулоса, жития митилинских мучеников, поучения преподобного Космы Этолийского.

Татьянин День

@темы: разные интересности, Православие и современность

---

Церковь и консерватория — что станет с бывшим епархиальным домом в Нижнем Новгорода?

[Ученик с последней парты]

Ситуация между Нижегородской епархией и Консерваторий имени М.И. Глинки относительно передачи здания бывшего Архиерейского дома, в котором ныне располагается вуз, пока остается неразрешенной.

Министр культуры РФ Владимир Мединский не поддержал передачу Церкви здания, в котором располагается Нижегородская государственная консерватория имени М.И.Глинки, а ранее находился Архиерейский дом.
«Минкультуры России поддерживает и будет поддерживать Русскую православную церковь, когда речь идет о возрождении и возвращении церкви храмов и монастырей, но в данном случае несправедливо, да и просто не в интересах культуры и образования лишать Нижегородскую консерваторию ее здания», — говорится в комментарии В.Мединского, опубликованном на сайте министерства.


Здание консерватории уникально оборудовано

Ознакомившись с уведомлением от епархии о подаче документов на передачу здания, коллектив консерватории выразил свою позицию по этому вопросу.
«С момента своего основания в 1946 году до настоящего времени консерватория осуществляет образовательную деятельность в сфере высшего профессионального и послевузовского образования в названном здании. Иных учебных зданий, закрепленных за консерваторией на праве оперативного управления, у вуза нет», — говорится в заявлении, направленном властям города и области.
Авторы отметили внимание руководства к техническому состоянию здания и оборудования.
Например, в консерватории установлены два органа немецкой фирмы «Alexander Shuke», специально разработанные специалистами фирмы под акустические особенности конкретных помещений, один из которых – единственный в регионе Большой концертный орган. По профессиональным акустическим характеристикам подобных Большому концертному залу ННГК в Нижнем Новгороде нет. Также созданы необходимые специальные акустические условия в учебных классах, в Большом и Малом залах; смонтирована профессиональная студия звукозаписи.
Коллектив готов рассмотреть возможность переезда в другое здание лишь при соблюдении определенных технических требований.
Авторы также подчеркивают, что документы, подтверждающие юридические права епархии до настоящего времени не представлены ни в Росимущество, ни в консерваторию.

В бывшем Архиерейском доме находился храм

22 октября, на пресс-конференции, посвященной передаче Нижегородской епархии здания, где расположена Консерватория имени М. И. Глинки, руководитель епархиальной пресс-службы иерей Виталий Груданов сообщил, что в начале ХХ века в этом здании располагались резиденция управляющего епархией и храм в честь Преображения Господня.
В соответствии с Федеральным законом №327 «О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения» епархия направила в территориальное управление Федерального агентства по управлению государственным имуществом заявку с просьбой начать процесс передачи здания.
Отец Виталий отметил, что епархия реализует множество образовательных, социальных и других проектов, для чего нужны помещения, нехватка которых сейчас ощущается. После передачи здания часть его помещений можно будет использовать для реализации этих проектов, но в первую очередь надо восстановить храм.
Священник выразил надежду, что процесс передачи здания будет проходить в правовом поле спокойно и цивилизованно. Он подчеркнул, что в соответствии с законом дом должен быть передан епархии в течение двух лет, однако консерватория будет находиться в нем до тех пор, пока для нее не будет построено новое здание или подобрано подходящее помещение.

ПРАВМИР

@темы: лента новостей

---

Меню семинарской столовой

[Ученик с последней парты]

@темы: стёб и юмор

---

О наивном разоблачительстве

[Ученик с последней парты]

Автор - Сергей Худиев

Есть два взаимозависимых мифа относительно Библии и церковной истории - я бы обозначил их как "наивный фундаментализм " и "наивное разоблачительство". Наивный фундаменталист верит в то, что Библия в готовом виде упала с неба, наивный разоблачитель поражает его в самое сердце своим сообщением, что Библию, оказывается, писали люди. Наивный фундаменталист верит, что великие деятели церковной истории (и особенно канонизированные святые) были эфирными существами с иконописными ликами; наивный разоблачитель является со скандальным сообщением, что они - кто бы мог подумать! - были людьми из плоти и крови, принадлежавшими к своей эпохе и культуре.

Как-то я видел научно-популярный фильм производства ВВС, в котором ведущий объяснял, что наивные христиане верят в то, что Пятикнижие Моисеево написал лично Моисей (в кадре - какие-то трогательно простодушные темнокожие протестанты поют "Go down, Moses") а вот наука доказала, что текст складывался постепенно, на протяжении столетий, и получил свою окончательную форму уже долгое время спустя после Моисея (в кадре являются умудренные британские ученые и объясняют, как оно все было на самом деле).

Вообще-то это "разоблачительное" мнение сообщается в учебниках для семинарий, и о том, что проецировать современные представления об авторстве на античный мир было бы анахронизмом, я впервые узнал от верующих и церковных христиан - но наивные разоблачители полагают, что это страшный удар по христианской вере, которую они представляют себе исключительно в виде "наивного фундаментализма".

Наивное разоблачительство порождает свои устойчивые мифы, один из которых мы рассмотрим немного подробнее. Миф этот состоит в том, что церковная догматика, какой мы ее знаем, сложилась в результате безобразных свар, конфликтов, носивших скорее политический, чем духовный характер, и, какая точка зрения в итоге была принята в качестве ортодоксальной, определялось случайной игрой политических сил. Эта точка зрения может выдаваться с безыскусной безграмотностью, как в "Коде да Винчи", может - несколько более изысканно, как, например, в недавно вышедшей книге "Войны за Иисуса: как Церковь решала, во что верить". Автор, например, пишет: "Мы даже могли бы сказать, что ход истории христианства зависел даже не от какого-то человека, но от одной определенной лошади – той, которая споткнулась в 450 году, что стало причиной смерти императора Феодосия II, поддерживавшего монофизитов". Формирование церковной веры во Христа как в Бога подается как результат постепенного искажения подлинного послания Иисуса: "Как думают некоторые исследователи, жесткий канон Нового Завета создавался из стремления поддержать это постепенное возвышение Иисуса до уровня божества. По их мнению, демократичное, эгалитарное и исполненное Духа движение Иисуса ранних времен выродилось в репрессивную кафолическую церковь Средних веков... Христос pantokrator заслонил человека Иисуса. Многие авторы видят в Никее трагическое завершение славной эпохи в истории христианства и начало мрачного периода"

Филипп Дженкинс, автор этой книги - как и другие разоблачители - желает обратить наше внимание на то, что церковная история развивалась на этой земле, среди политических и национальных конфликтов, и творили ее люди, вовлеченные в бурную жизнь эпохи. А где бы еще ей было развиваться? В одной далекой-далекой галактике?

Разумеется, Соборы происходили в Римской Империи, разумеется, императоры были живо заинтересованы в религиозном единстве своей державы. Только вот выводы, которые предлагают сделать из этого разоблачители, оказываются очевидно ложными. Не было никакого “постепенного возвышения Иисуса до уровня божества”. Императоры могли сколько угодно падать с лошадей или жить долго и счастливо - на церковную веру это бы никак не повлияло. Даже подзаголовок книги - “как Церковь решала, во что верить” - ошибочен. Соборы не решали, во что верить. Они ограждали и (с этой целью) четко формулировали веру, “однажды преданную святым”.

Конечно, как христиане, мы верим в промысел Божий в жизни Церкви; но утверждения наивных разоблачителей ошибочны не с точки зрения нашей веры, а с точки зрения истории.

Дело в том, что мы хорошо знаем, во что верила ранняя Церковь до Вселенских Соборов. Первые поколения христиан оставили по себе предостаточно документов, в которых они выражали свою веру. Самые ранние из них вошли в Новый Завет. Мы можем сопоставить веру новозаветных авторов (писавших в 50-90-тые годы первого века) с последующей верой Церкви и понять, имело ли место “постепенное возвышения Иисуса до уровня божества”. Вот, например, что об Иисусе говорит новозаветное послание к Колоссянам: “Который есть образ Бога невидимого, рожденный прежде всякой твари; ибо Им создано все, что на небесах и что на земле, видимое и невидимое: престолы ли, господства ли, начальства ли, власти ли, - все Им и для Него создано; и Он есть прежде всего, и все Им стоит. (Кол.1:15-17)”. А послание к Ефесянам говорит о том, что Христос поставлен “превыше всякого Начальства, и Власти, и Силы, и Господства, и всякого имени, именуемого не только в сем веке, но и в будущем” (Еф.1:20,21)”. Богом и Творцом называет Сына также послание к Евреям: “А о Сыне: престол Твой, Боже, в век века; жезл царствия Твоего - жезл правоты. Ты возлюбил правду и возненавидел беззаконие, посему помазал Тебя, Боже, Бог Твой елеем радости более соучастников Твоих. И: в начале Ты, Господи, основал землю, и небеса - дело рук Твоих; они погибнут, а Ты пребываешь; и все обветшают, как риза, и как одежду свернешь их, и изменятся; но Ты тот же, и лета Твои не кончатся. (Евр.1:8-12)”

Мы можем привести еще множество свидетельств того, что уже самый ранний пласт христианской письменности утверждает Иисуса как Бога, Творца, который создал все существующее и поддерживает его в бытии. Куда еще Церковь эпохи Вселенских Соборов могла бы “постепенно возвышать Иисуса”? Уже Новый Завет ставит Его “превыше всякого Начальства, и Власти, и Силы, и Господства, и всякого имени, именуемого не только в сем веке, но и в будущем”.

Но, может быть, конкретное догматическое истолкование этих новозаветных свидетельств зависело от некстати упавшей лошади императора? Может быть, и впрямь, повернись политика Восточной Римской Империи иначе, мы были бы несторианами или монофизитами?

Нет - вся православная догматика уже содержится в Новом Завете, Соборы лишь придали ей четкие формулировки. Да, наши разоблачители с этим не согласятся - потому, что они не воспринимают Новый Завет всерьез. Те, кто воспринимают его всерьез, приходят к тем же выводам, что соборные Отцы. В самом деле, европейская Реформация провозгласила лозунг “Sola Scriptura”, “Только Писание” и породила ряд общин, признающих Библию и только Библию источником своего вероучения. Лютеране, Реформаты, Баптисты, Пятидесятники и другие протестантские общины не признают авторитета Вселенских Соборов - однако в догматике соглашаются с ними, принимают тот же Никео-Цареградский Символ веры и Халкидонский Догмат. Почему? Их к этому принуждает какой-нибудь византийский император? Нет. Церковное руководство? Да нет у них никакого общего церковного руководства. У них есть Новый Завет, они всерьез признают его вероучительный авторитет и внимательно его читают - и приходят к тем же догматическим формулировкам, к которым Православная Церковь пришла задолго до них. Бог един по существу и троичен в Лицах; Христос есть совершенный Бог и совершенный человек.

Наивное разоблачительство думает напасть на нашу веру, торжественно сообщая нам то, что мы и так знали. Церковь отстояла веру, “однажды преданную святым” в тяжелой борьбе с ересями. Но это та самая вера, которую возвестили Апостолы - чтобы убедиться в этом, просто прочтите первоисточник.

@темы: апологетика, Худиев

---

«Pro & contra» о. Владимира Вигилянского

[Ученик с последней парты]

Почему отец Владимир Вигилянский ушел из пресс-службы Патриарха? Кого в Росии больше — священников или композиторов? Почему к монаху не стоит обращаться по имени-отчеству? Ответы на эти и другие вопросы дал студентам факультета журналистики МГУ новый настоятель Татианинского храма.

Встреча протоиерея Владимира Вигилянского с представителями журфака МГУ прошла в рамках заседания клуба «ПолитСТУДЕНТ». Новый настоятель Татианинского храма рассказал о себе и ответил на каверзные вопросы будущих журналистов.

«Я готов отвечать на любые провокационные вопросы, потому что считаю, что провокационных вопросов не бывает, а есть провокационные утверждения и ответы» — так начал встречу о. Владимир, и в конце встречи вопросы действительно были заданы.


От «Огонька» до «The New York Times»

— Меня зовут Владимир Николаевич Вигилянский. Родился я в 1951 году. Поскольку мой отец был сиделец, он скитался по стране после лагерей. Последнее место жительство наше было на Украине, на ДнепроГЭС. В 1956 году после реабилитации моего отца мы переехали в Москву. После школы я год учился в педагогическом, затем в середине 70-х годов окончил Литинститут. Поскольку я был единственный не комсомолец в идеологическом литературном вузе, после Лита меня долго не принимали на работу.
К тому времени у меня уже была молодая семья и появились дети, все было не так просто. В итоге я оказался в Институте искусствознания, который в советские времена был оазисом для интеллигенции. Там я трудился больше 10 лет в Отделе «Художественных проблем средств массовых коммуникации»- телевидения, радио, граммзаписи. Надо сказать, что для 70-х годов это было довольно новаторское направление.
В 1988 году я перешел в журнал «Огонек» — в отдел литературы. Главным редактором этого журнала тогда был Коротич. В 1991 году, когда я уходил из «Огонька», его тираж был 5 миллионов. Ушел я в «Московские Новости». В 1991 году при них выпускалась газета «The New York Times» на русском языке. Так я стал редактором «The New York Times» в России. Последней светской работой в моей трудовой книжке была должность редактора воскресного приложения «Московских Новостей».


Сам священства не ищи, а предложат — не отказывайся

Потом я стал священнослужителем. Верующим я стал еще в советские времена, у меня было много верующих друзей, не только в околодиссидентских кругах, но и среди священников. Особенно я любил и до сих пор люблю монахов. Я монахолюбив, и считаю что монахи — самые светлые, радостные и веселые люди нашего общества. Если у вас имеются сомнения по этому поводу, почитайте книгу архимандрита Тихона (Шевкунова) «Несвятые святые» и «Небесный огонь» моей супруги Олеси Николаевой.
Священником я сразу был направлен в храм мученицы Татианы при МГУ. Я думаю, что это промыслительно. С этим факультетом связана жизнь моей старшей сестры, она здесь училась и преподавала около 40 лет. Когда я учился в школе, и меня некуда было девать, сестра приводила меня сюда, на журфак, как родители таскают детей на работу.
Когда через много лет я встретился с Ясеном Николаевичем Засурским, он меня по старой памяти называл Вовочкой, потому что помнил меня еще школьником. И то, что я, став священником, оказался именно в храме МГУ рядом с факультетом журналистики, кажется мне неслучайным.
Священники и монахи, которые меня окружали, советовали мне оставить журналистику и стать священником. Я поехал за советом к одному старцу, который сказал: «Сам священства не ищи, но если предложат, не отказывайся».
В конце 1994 года мой друг, епископ, мне говорит: «Мы открываем в Москве подворье нашей епархии. Нам нужен тут свой священник. Рукополагайся!» Он познакомил меня с белорусским митрополитом и тот сказал: «Годится!» Таким образом, священником я стал не по своей воле, а именно так, как мне сказал когда-то старец. Мне предложили, а я — не отказался. Но поразительная вещь — я уже 18 лет священник, а белорусского подворья в Москве так и нет. Как будто вся эта история была нужна для того, чтобы я стал священником.
Изгнание бесов с журфака
Я в Татианинском храме с октября 1995 года. В первый же день моего служения пришел руководитель теле-радиостудии на журфаке МГУ и попросил освятить помещение. У одной сотрудницы сын покончил с собой, у другой украли деньги из сумочки и вообще что-то нехорошее творится. И он пришел ко мне, как к магу, чтобы я произвел некие ритуальные действия. Многие люди за освящением видят магические вещи, и задача священника объяснить, что мистика и магия — не одно и то же.
Решено было прийти на журфак вечером, когда студентов нет. Для меня это было первое священническое действие. Надо сказать, что у меня в то время отношение не к таинствам (которых всего семь), а к побочным молитвословиям было, мягко говоря, ослаблено. Но я пришел со святой водой и специальным требником, по которому нужно было совершить освящение. Прочитал нужные молитвы, дальше нужно было идти по помещениям и окроплять их. При этом читается довольно страшная молитва: «Окроплением воды сия священныя в бегство да претвориться вся лукавыя и бесовское действо». Для верующего человека это — не пустые слова и даже не метафора.
Я велел открыть все двери, но для того, чтобы попасть на склад, пришлось идти за ключом. И вот отпирают амбарный замок. Времени для того, чтобы заходить в каждый класс нет, и я кроплю склад, стоя в коридоре. Беру кропило, набираю воду. Там стояли железные стеллажи, и на них — бобины с пленками, какое-то старое оборудование. Я произношу молитву, и как только вода достигла железных стеллажей, один из них пошатнулся и они посыпались друг за другом, как костяшки домино. Просто от капель воды!
Этому происшествию есть свидетели, например, журналист «3 канала» Александр Егорцев, который держал кандию с водой. Раздался страшный грохот, обрушились тонны железа. Снизу прибежала охрана, потому что это было похоже на взрыв. Вот так мне, молодому священнику, Господь показал силу молитвы, силу каждого действа священника, силу борьбы не с метафорическими, а реальными бесами, которые существуют везде и всюду, в том числе и на факультете журналистики.


Журналистика — это мое

Мои журналистские навыки оказались нужны и Церкви. Сначала я вел курсы теории журналистики при издательском совете, потом стал организатором факультета журналистики при православном университете и пять лет был деканом этого факультета.
Для того, чтобы что-то выучить, надо это преподавать. За время преподавания я изучил теорию. Журналистика — это мое дело, я туда не со стороны пришел. Я был главным редактором журнала, еженедельника, издательства, сотрудничал с радиостанциями и газетами, уже будучи священнослужителем. Как сотрудник японской корпорации начинает в ней уборщиком, так и я прошел в журналистике через все. Поэтому те горькие вещи, о которых я буду говорить, я знаю изнутри.
Потом меня позвали руководителем пресс-службы. Этот вид журналистики был для меня не очень органичен. Если все остальное, например работа в газете, и на радио и в журнале мне было интересно, то пресс-служба это — не мое. Самое поразительное, что именно в пресс-службе я проработал дольше всего, почти восемь лет. Видит Господь, я всячески пытался увильнуть, передать это дело другим людям. Но это тоже был определенный опыт.
Самым ужасным в этой работе было то, что я был настолько официальное лицо, что я практически прекратил писать. Я не мог себе позволить иметь собственное мнение, имея статус руководителя пресс-службы. Моя работа была исключительно технической и организационной. Сейчас я с благодарностью вспоминаю это время. Слава Богу, у меня появился достойный преемник.


Цензура и советская власть — бессмертны

Меня всегда интересовала журналистика как механизм манипулирования сознанием. Я видел, что эту функцию журналистики использовала как советская, так и либеральная власть. Люди, стоящие у власти, очень любят манипулировать. Журналистика — это та профессия, которая легко поддается управлению власти для того, чтобы манипулировать обществом. Меня этот вопрос всегда интересовал.
Историей цензуры я начал заниматься еще при советской власти. В Америке я читал лекции по истории русской и советской цензуры. Цензура бессмертна, как бессмертна советская власть. Избавиться от них наше общество не может ни в какой период.
В последние сто лет в нашем обществе все построено на лжи, поэтому и цензура, и советская власть просто меняли личины. Называться это может как угодно, но «Московский комсомолец» и «Комсомольская правда» существуют не просто как мифологема и знак, а как самое настоящее сердце нынешней жизни.
Это как бы «Комсомольская правда», и как бы «Московский комсомолец», и вообще многое в нашей жизни сейчас «как бы». И журналистика с огромным интересом и любовью относится к этой лжи и этому «как бы». Она умеет распространять ложь манипулировать человеческим сознанием.
Мне страшно, когда я вижу, насколько лжива современная журналистика. Раньше мы говорили это про журналистику советской власти, про то, как в ней говорили одно, думали другое, делали третье. Талантливые журналисты, работавшие в советских изданиях, уговаривали себя, что несмотря на ложь вокруг они-то хорошие, честные, просто пытаются правду провести сквозь рогатки, так же приходится уговаривать себя и нынешним журналистам.
Ничего не изменилось! И самообман, и самооправдание, и ложь, которой проникнута наша журналистика. Мне больно все это сознавать. Ведь я из этой среды вышел, в ней я возрос, она для меня не чужда. Но это осознание до сих пор не является общим местом. Я уверен, что среди вас находятся люди, которые сейчас слушают меня с возмущением.
Весеннее антихристианское обострение
Книг я не пишу, в своей жизни я написал всего три брошюры. Все они посвящены лжи, которой занимаются СМИ. Последняя из этих книг, я ее принес, называется «Весеннее антихристианское обострение: что это было». Весь ее тираж, 10 000 экземпляров уже разошелся, сейчас выходит второй.
Я вынужден с великим сожалением напоминать своим собратьям журналистам о тех методах пропаганды, которые с успехом используются с советских времен до наших дней. Например, о той неприличной травле, которой удостоились с помощью журналистики некоторые люди. Вышло более 1000 статей обличающих Чулпан Хаматову. Что это, как не травля, которой занималась либеральная журналистика? Что это за либерализм, насквозь проникнутый тоталитарным мышлением, который не гнушается ни ложью, ни клеветой?
Я не делю негодяев на партии, те кто занимались фальсификацией на выборах в думу в декабре прошлого года, для меня ничуть не лучше тех, кто глядя с трибун Болотной площади на 30 000 человек говорил: «Нас 100–150 тысяч». Чума на оба ваши дома! Для меня нет никакого преимущества моих единомышленников, если эти люди лгут, или занимаются травлей и клеветой.


История с часами

В моей книге идет речь о той клевете и пропаганде, которая обрушилась на Русскую Православную Церковь зимой и весной этого года. Здесь я постарался написать обо всем, в том числе и промахах пресс-службы. Рассказал и довольно позорную историю о том, как 20-летняя сотрудница в три часа ночи (это известно, поскольку известно время изменений) взяла и стерла часы с руки Патриарха, ни у кого не спросив. Она решила это скрыть от всех, в том числе и от своего начальства, от меня, то есть.
За эту самодеятельность она поплатилась своим местом в пресс-службе. Мне ее жалко. Девушка поступила, как неразумное дитя, которое пытается любыми способами защитить своего родителя и готово ради этого пойти на самые дурацкие и необдуманные поступки. Понятное дело, никто ее не просил в три часа ночи заниматься таким творчеством в фотошопе. Эта история, и история обнародования этого позорного факта рассказана в книге довольно подробно.


Как Вас называть?

«Я готов отвечать на любые провокационные вопросы, потому что считаю, что провокационных вопросов не бывает, а есть провокационные утверждения и ответы» — так начал встречу о. Владимир, и в конце встречи вопросы действительно были заданы

— Готовясь к встрече, мы столкнулись с проблемой. Церковный протокол требует обращения Ваше высокопреподобие, но это кажется нам не совсем удобным и современным. Протодиакон Андрей Кураев считает, что обращаться к священнику по имени-отчеству — дурной тон, из-за воспоминаний, связных с НКВД. Как же к Вам обращаться?

— Называйте, как хотите. Я от своего имени не отказывался. Вот если бы я был монахом, обращение по имени-отчеству мне было бы неприятно. Для монаха перемена имени имеет важное значение. Когда председатель совета по делам религии, генерал Карпов говорил Патриарху Пимену «Сергей Михайлович», это звучало странно, кроме того, обращение «по паспортным данным» было унизительно.
Ну, а я — не монах, как меня назвали, так и зовут. Владимиром меня назвали по просьбе старшей сестры в честь Ленина. Я сестре за это очень благодарен, мое имя мне нравится, крестили меня в честь князя Владимира.
Священник — редкая профессия

— Летом этого года вы перестали работать в пресс-службе Патриарха. Почему это произошло

На самом деле это совершенно неинтересно. Чтобы было поинтереснее, придется немного обобщить. У нас, в Церкви — кадровый голод. Как вы думаете, сколько в Российской Федерации священников? Я уверен, что если я вас об этом спрошу, вы будете называть цифры в 100, в крайнем случае, в 10 раз больше, больше чем есть на самом деле.
При том, что населенных пунктов в России, кроме деревень и сел — больше 70 тысяч, священников у нас — 16 с половиной тысяч человек. У нас членов союза композиторов столько же, сколько священников! Я в шутку говорю, что одноглазых вагоновожатых у нас больше, чем священников. Действительно, священнослужители — довольно яркие, заметные в обществе люди, на них обращают внимание.
На самом деле священник — это очень редкая профессия. Советская власть прошлась по Церкви очень сильно, и Церковь до сих пор не востановилась. Недавно меня спросили: «Как вы относитесь к тому, чтобы в каждом округе была открыта мечеть?» Я сказал, что положительно отношусь к тому, чтобы удовлетворялись религиозные потребности людей.
Но нужно учесть вот то, что до революции в Москве было две мечети. Сейчас их — шесть. А храмов до революции в Москве было около 2000, сейчас их — 600. Мы восстановили только треть, а город увеличился в 10 раз, и по количеству населения, и по территории. Мечети подождут, у них план восстановления уже на 300% выполнен.
Между тем, количество москвичей, считающих себя православными, на протяжении в последних 20 лет не меняется, их было и остается не меньше 70%. Священников очень мало, вот и получается, что у каждого священника по десять работ. И когда меня назначили настоятелем строящегося храма, я в марте написал прошение об увольнении из пресс-службы, и в июне Патриарх подписал мне вольную.
Мечети и храмы

— Следующая тема – это мечети, вот вы сделали такое заявление, что мечети строить можно, но «лишь в местах проживания коренных москвичей-мусульман», это дословная цитата, скажите, пожалуйста, где эти места? Большая Татарская?

— Я не знаю. Я не работал в мэрии.
Одна учительница, работающая в школе на окраине, мне рассказывала, что у нее половина класса детей с Северного Кавказа.Значит есть какие-то места проживания мусульман.
В центре я таких мест не вижу, наверное, где-то на окраине. Я не специалист.
В Москве официально зарегистрировано, по последним данным, по-моему, 12,5 миллионов человек. Говорят, что людей, живущих в Москве ровно в два раза больше. Но даже по зарегистрированным миллионам человек уже можно судить, где мусульмане проживают.
Количество людей, считающих себя православными в Москве, на протяжении последних 20 лет почти не меняется. 70%, как минимум. Коренные москвичи, они есть везде и всюду.


Православные атеисты и штаны Мандельштама

— По поводу 70% православных. У меня есть очень много друзей-религиоведов

— Достойная профессия.

— Они занимались таким проектом, как «Народная Библия», ходили «в народ» и просили их рассказать, что же написано в Библии. Там много забавных вещей было, еще забавнее читать результаты переписи. Например, у нас есть такая религия, как православные атеисты, в смысле, что вообще-то я православный, но в Бога не верю.

Вот то же самое, в принципе, сейчас происходит и с мусульманами, когда татары, башкиры, у которых «историческая» религия – мусульманство, решили обратиться к своим корням, но обратиться как к строчке в анкете.
Соответственно, сейчас есть первая проблема в Москве, это строительство мечетей. Например, в Митино люди не хотят, чтобы их строили. В свою очередь, и строительство православных храмов в Москве тоже встречает сильное сопротивление. Например сейчас на Войковской пытаются всунуть между двумя бетонными многоэтажками огромный храм.
Да и возвращение Татьянинского храма тоже было не совсем плавным.

— Вы видите какие-то параллели между строительством мечетей и строительством храмов в Москве?

— Я вам не скажу за всю Одессу, она велика. Я за мусульман не очень-то готов вам отвечать, спрашивайте мусульман. Но за православных могу ответить. Атеистическая советская власть прошлась по Церкви, как кровавый каток. 70 лет людей преследовали и убивали за убеждения. Такой власти еще не знала история. Она прошлась по душам и сердцам людей, по их уму и образованию.
То, что сейчас есть люди, которые говорят глупости говорят про Библию, атеистам ужасно смешно. Вообще, верующие люди – жутко смешные люди для атеистов. Атеисты же – самые большие умницы в нашей жизни. Так вот то, что люди не сориентированы относительно образования, невежественны в отношении церковных книг, веры, это, согласитесь, ну отчасти же, вина и атеистов, и той советской власти, которая была здесь. При ней вытравлялось абсолютно все, любая противная советской коммунистической идеология, любая другая идеология.
Был такой писатель Павленко, дважды лауреат сталинской премии. Когда на Лубянке допрашивали Мандельштама, он сидел в шкафу. И ему было очень смешно, когда от резких движений с поэта падали брюки, из которых охрана вытащила ремень. Вот нынешний смех атеистов над верующими — примерно из того же разряда.
За что расстреляли декабристов

– Вы считаете, что советская власть была первой, которая убивала за идею? Вы забыли, что декабристов, по-моему, расстреляли за идеи, а уж сколько сгорело старообрядцев за идею…

– Ну, во-первых, декабристов не расстреляли, прямо скажем. Они готовили вооруженное восстание, они убили графа Милорадовича. Конечно, можно как угодно оправдывать людей, которые били кусками асфальта лицо шестого мая на Болотной площади. Я, например это видел.
Можно, конечно, оправдывать этих людей и говорить, что их сажают и судят за убеждения. Но тогда не нужно куски асфальта держать в руках, и бить по лицу омоновцев. Понимаете? То же самое и с декабристами. Да, конечно, любое государство защищается, когда есть попытки сместить существующую власть, а декабристы были военными. И к ним, всего к 5 из них, кстати, была применена смертная казнь.
Конечно, я вообще-то против того, чтобы сажали за убеждения. Любые, даже самые отвратительные убеждения. Даже за убеждения господина Никонова. Кстати атеиста, вашего духовного отца, о том, что надо избавляться от больных и престарелых людей, потому что они мешают поступательному развитию общества.
Даже за подобного рода человеконенавистнические идеи, конечно, нельзя ни сажать, не преследовать. Нужно с ними дискутировать.


Либерализм — подростковая идеология

–Я заметил, что вы в своих высказываниях, в своих книгах очень часто выступаете против либерализма.

– Да, я сам либерал, к сожалению. Поэтому я и выступаю против либерализма, вслед Тютчеву, вслед Вяземскому, вслед очень многим умным людям. В том числе, например, Герцену и Печерину, которые ненавидели Россию, уехали, эмигрировали, но в конце жизни изменили свои взгляды.
Либерализм очень разный. Он бывает разным, и в разные эпохи.
Как когда-то говорил Константин Леонтьев, во времена обскурантизма нужно быть либералом, а во времена либерализма – консерватором. Разные эпохи выдвигают разных людей. Я говорю о либерализме с сердечной болью.
Я сам – либерал, сам из интеллигентской среды, поэтому всякие едкие слова относительно либералов и интеллигенции имею право высказывать. Вот если бы я был из какого-нибудь другого сословия, я бы воздержался, а в данном случае, мне кажется, что я могу говорить об этом.

– Вот цитата одного из ваших текстов: «…кроме того, либерализм определяется, как философское, экономическое, правовое, общественное направление, цель и сущность идеологии в том, чтобы подчинить себе без остатка человека, в том, чтобы человек стал исполнителем и слугой идеологии», «…низложение христианского авторитета — главная задача европейских революций».
Почему Вы постоянно нападаете на либерализм, но ни разу даже не упрекнете консерватизм?

– Вы опять-таки выдернули две цитаты, а текст между ними – выкинули. Я еще раз говорю, что нельзя судить о либерализме вообще.
В разное время, в разных странах, в разной политической ситуации либерализм играл совершенно разные роли. И в нынешней ситуации в одной стране либерализм имеет одну функцию, в другой — другую, в нашей — самую гнусную, самую чудовищную функцию выполняют либералы. К великому сожалению!
А то, что целью всех европейских революций была война с Церковью — это, конечно, так. Вы мне обратного не докажете. Марксисты говорят, что цель революции — экономическое изменение структуры общества, а я говорю, что никакая экономика не изменится. Так думали и марксисты, но, к сожалению, никакая экономика не изменится, пока не изменится то, что есть в душе и в голове. Поэтому во Франции, да и в Англии, и в России первым делом уничтожалась, конечно, вера людей — именно это было тем стержнем, который хранил единство нации. И в той, и в другой, и в третьей стране. Революции были подготовлены исключительно тем мировоззренческим расшатыванием, которое происходило у нас в России.
Это было серьезно. Вы поймете это, если вы начнете изучать историю знаменитого сборника «Вехи», который вышел в 1909 году и предвещал грядущие страшные изменения в судьбе России в XX веке. Этот сборник был исключительно антилиберальным. Так вот, один только Милюков объездил всю Россию для того, чтобы читать лекции против «веховцев». За один год было получено 560 отрицательных рецензий на «Вехи». Среди авторов сборника был Бердяев, Булгаков, Франк, Вышеславцев, цвет философской мысли, так называемый «философский корабль», который отправил Ленин за границу.
Нынешний либерализм уничтожает смыслы, идеи. Нынешний либерализм является идеологией подростков.
Следующая моя статья, которую я пишу, называется «Синдром подростка». Для того, чтобы понять что такое «подростковый синдром» могу вам сказать, что 40% подростков стоят на грани опасности получения шизофрении и если этому не противодействовать, то мы будем иметь шизофреническое общество… Что такое подросток по своей идеологии? Никаких идеалов, никаких авторитетов — «я сам». Это «я» – мерило и закон всего, что делается. Так как я хочу, должен быть устроен мир!».
«Записки из подполья» Достоевского: «Или миру перевернуться, или мне чаю не пить!», — лучше миру перевернуться, но чтобы я чай пил. Это идеология подростка. Нынешнее общество, которое несет знание либерализма, это подростковая психология хама, для которого вообще не существует никаких законов, никаких ценностей. «Я» — самая главная ценность, «я» — закон для этой жизни!». Именно эту черту либерализма лично я считаю чудовищной язвой и той ржавчиной, которая когда-нибудь все наше общество настолько испортит, что оно вообще ни какому восстановлению не будет пригодно.
В этом виноваты очень многие. Конечно, виновата ложь, проникшая во все властные структуры. Коррупция, которая есть в жизни нашего чиновничества. Но самое ужасное, что и оппозиция ничего не может предложить кроме этой подростковой психологии хама, который может посмеяться над своим отцом. Условно говоря, Ксении Собчак, «Дома-2», которая пытается рулить всем нашим обществом и культурой.
Наша интеллигенция (я сам из этой среды) когда-то предала Церковь, сейчас она предает образование. Это то, хранителем чего являлась интеллигенция даже при советской власти. Воспитание личности в нашем обществе отстало от каких-либо традиционных ценностей.
Они до того довели наше общество и культуру, что любое высказывание равноправно другому высказыванию. Когда фаллос, поднятый мостом — это одинаково с Рафаэлем и Рублевым. Когда фотография целующиеся милиционеров являются равносильной, Кустодиеву, например, или Ван Гогу. Когда эти явления ставятся на одну плоскость. Когда так называемое «хулиганство», которое было совершено в храме, оказывается явлением культуры, культурным актом, так же как балет «Лебединое озеро».
В этом пост-модернистском смешение всего и вся, когда перевернуто небо с землей, когда иерархия ценностей отсутствует, виновата интеллигенция. В этом виноваты все мы. И я виноват в этом, что мы не отстояли то, что дано было этому сословию. Выяснилось, что – интеллигенция, как писал когда-то Федотов: «Идейна и беспочвенна», – выяснилось, что идейность является самым главным для нее направлением. Оказывается, что врать идейному, близкому по идеям человеку – можно. В нашей песочнице и врать и воровать можно. Другим – нельзя, а нашим – можно. Когда у меня какие-то претензии есть к интеллигенции и к либералам, это только по тому, что на них возлагались очень большие надежды, и у них были свои функции, которые они обязаны были выполнять в этой жизни, а они их не только не выполняли, но и предали!


Авторитет Церкви и лакейская психологи

— Считаете ли вы, что авторитеты должны быть, но их надо зарабатывать? Что не может быть авторитета просто автоматом. Например, есть авторитет Церкви и все. Должна ли Церковь зарабатывать этот общественный авторитет?

— Мне немножко трудно с вами говорить, потому что у нас разные представления о Церкви. Мы к Церкви относимся как к мистическому организму, как к телу Христову, поэтому мне как-то очень трудно сказать, что это и есть уже авторитет. Она самодостаточна. Церковь, как социальный институт, жутко греховна. Вы довольны?!
Жутко греховна, я пишу об этом постоянно, что прихожане Церкви — это есть кающиеся грешники. Святые ходят в консерваторию и сидят в коммунистической аудитории, раньше называвшейся богословской — это святые.
А у нас, в нашем дворе, грешники. Я искренне так считаю. Мы — союз грешников. Мы — те люди, которые хотят исправиться через благодать Божью, через смирение, для того, чтобы познать наши грехи. В этом смысле, Церковь, как социальный институт, жутко грешный.

—Хорошо, про смирение. Сейчас идет череда скандалов вокруг священнослужителей…

— Среди кого скандалы-то? Я не могу понять.

— Ну как? То в машину кто-то врежется, у Патриарха осадки из нано-пыли и прочие истории. Вы все это прокомментировали так: «Из нашего общества хотят сделать лакеев, чтобы мы в замочные скважины подслушивали, подглядывали, обсуждали как живут наши господа». А разве мы не можем, как общество, как-то спросить у патриарха, как он живет и почему он решил нам как-то указывать путь? Он явно претендует на роль видного общественного лидера, почему мы не можем посмотреть, как он живет?

— Давайте «мухи отдельно — котлеты отдельно»? стория со священником, который взял чужую машину, поехал и покарябал другие машины, должна быть любопытна вам, как журналисту. В день попадает в ДТП иногда, когда выпадает снежок или дождичек идет, до двухсот машин и трупов бывает, в среднем, несколько. И история, случившаяся с одним священником, когда кроме его машины было покорежено еще две…
Я, конечно, не подсчитывал количество теле- и радиоматериалов, газетных стей на эту тему, но знаю, что шла эта история два с половиной месяца. За это время на дорогах Москвы было убито по моим подсчетам, около пятисот человек и покорежено несколько десятков тысяч машин. Но именно история со священником особо интересовала определенных людей, которые ее раскручивали, хотя она вообще не стоит ломаного гроша! Ни одной царапины не было ни у одного человека. Что кроме как грубейшего наезда из этой истории можно вынести? Участвовать в этом честному журналисту, мне кажется, стыдно.. Во-первых, хватать вместе со всей стаей одного! А во-вторых, просто повторять за другими. В-третьих, не видеть направленности и тенденциозности, связанной с этим. Это, если вас это интересует, говорит о том, что вам нужно еще учиться и учиться!
Теперь относительно «лакеев».
Да, есть люди, которые хотят превратить наше общество в лакеев. Это именно лакейская мысль и идея — подсчитывать деньги в чужом кармане подглядывать, подслушивать, вскрывать письма, подслушивать телефонные разговоры. Когда это делает «Комсомольская правда», «Московский комсомолец» печатает чьи-то телефонные разговоры, они такие же низкие лакеи, как и те, которые обсуждают имущество другого человека. Чтобы не участвовать в этом, нужно иметь определенное достоинство, которое у нас абсолютно утерян.
У нас вообще многое утеряно за последние двадцать лет? Про эти годы говорят: «Наступила демократия. Мы распрощались с тоталитарной системой», – и так далее. Я тоже имею право говорить, потому что я тоже был в диссидентской среде. Меня допрашивали в органах госбезопасности, и не один раз. Я сам стардал от системы и имею право об этом говорить. Что сейчас произошло? Сейчас произошли намного страшнее события! Произошла утрата экспертного сообщества, уничтожены эксперты во всех областях. Не только в экономике, науке, но и в культуре! Эксперты в образовании, науке самых разных областей. Сейчас профессионалы не нужны!
Сейчас идет ставка на невежественных людей, которые ничего не знают и не хотят знать! Сейчас идет ставка на лакеев. Люди, имеющие достоинство, неудобны нашей жизни. Они неудобны не только для власти, но и для оппозиции. Отсутствие профессионалов и экспертного сообщества — это та страшная революция, которая произошла в последние годы. Мы вместе, верующие и неверующие, ругающие интеллигенцию и отстаивающие ее права, люди культуры должны стоять, не пускать на наш порог любого хама, того хама, приход которого предвещал еще Мережковский, «грядущего хама», который должен придти и все смести. То, что сейчас произошло.
Сейчас сметено абсолютно все то, на чем может держаться общество, у нас кризис абсолютно во всем. Вы мне не назовете ни одного направления, ни одной ниши, где нет кризиса. Что происходит в медицине, науке? Я недавно разговаривал с одним академиком, он говорит: «О чем вы говорите? Нобелевские премии получают люди за открытия, которые произошли 20-30 лет назад!», — это не только в нашей стране, но и в мире.
Страшный кризис во всем, что мы видим. Мы должны хоть это осознать, и объединится хотя бы в преддверии той страшной апокалиптической тучи, которая скоро нас настигнет и сметет окончательно. Вы по поверхности идете, а надо проговаривать какие-то глубинные вещи тоже… Сейчас еще нужно сказать, что происходит девальвация идеалов, девальвация смыслов, сейчас эти смыслы не нужны, не нужны люди, которые их генерируют, которые обсуждают их и каким-то образом их обновляют, сталкивают их друг с другом.
Что это за смыслы? Это особый разговор, это большая история. Но она неинтересна большинству, так же, как подростку не интересен Моцарт. Подростки друг от друга хотят друг от друга отличаться качеством пирсинга. Или ещё чем-нибудь в этом роде. Культура сейчас состоит из пазлов, которые нужно соединять. Личности, героя нету – вот, о чем нам нужно говорить.
Вот какие страшные события, которые произошли с нами, и еще более страшные грядут в будущем. Нам нужно хоть как-то объединяться в преддверии вот той пропасти, в которую нас толкают.
Патриарх – генератор идей. Почитайте его книги и статьи, не поленитесь. Это один из самых умнейших людей современной жизни, это человек, который как раз генерирует идеи. Имущество его двоюродных сестер мне абсолютно не интересно, он в этой квартире не жил ни одного дня. Ему эта квартира была нужна для того, чтобы иметь прописку в Москве, потому что советская власть держала, в том числе и архиереев, в унизительном состоянии, когда им, чтобы оставаться в Москве нужна была прописка и жилплощадь.
И вот есть эта квартира, в которой живут родственники Патриарха, родственников у него, между прочим, очень много. Эта квартира пострадала от чудовищной несправедливости.
Несмотря на то, что это произошло, произошло два с половиной года тому назад, квартира испохаблена. От людей, которые в этом виновны, мог пострадать каждый из вас. До сих в пор там не живет никто, ни один человек.
Если бы квартира, в которой прописан Патриарх была вверху, а родственники Шевченко жили внизу, и их квартира была заполнена пылью, вот тогда бы хоть какой-то был бы смысл это обсуждать.
Но в данном случае, родственники Патриарха – пострадавшая сторона.
И не видеть этого – это значит быть слепцом или идейно настроенным человеком.
Вы – журналист. Пойдите и узнайте! Вы знаете только одну сторону из прессы, из либеральной прессы, так скажем. Прочитайте мою брошюру, здесь об этом очень много сказано, там написана правда об этой истории и сказано о таких, как вы.

— Да. В Вашей книге есть фраза: «Такие передачи, как «НТВшники» или «Центральное телевидение» – как только речь заходит о Церкви – крайне тенденциозны. Давайте познакомимся, я – креативный продюсер программы «Центральное телевидение».

—Я Вам хочу сказать что, меня трижды записывало телевидение. Ко мне приезжали ко мне люди, которые меня снимали. И это было мошенническоое манипулирование, знаете, как наперсточники обманывают. Записываются 15-20 минут, а выдираются из контекста 5-10 секунд. Один раз я им выдал правду в глаза по телефону, они даже умудрились мои слова обкорнать с двух сторон. Ни начала, ни конца не дать, а дать только маленькую серединку.
Это называется – недостойная журналистика. Они подверстывает под свои идеи любого человека, когда им выгодно выстроить определенный смысловой ряд. Это недостойная журналистика, от которой нужно отказываться. Призываю вас, как собрата журналиста, сделать это.


О насилии

- Сейчас, люди в Церкви начали активно призывать к насилию, к физическому насилию. И тот же самый игумен Сергий (Рыбко), и о. Димитрий Смирнов. При этом эти люди являются немощными. Я пришел на встречу к Рыбко, буквально он висел на этой подставке для книг, он не может стоять. То есть люди, которые физически не способны на насилие, призывают к насилию. При этом я также встречался с отцом Сергием Акимовым, который служит в сельском приходе в Нелидово в Тверской области. Это – профессиональный боксер, это чемпион России. И когда я к нему пришел и сказал: «Вы готовы биться за православие?» – он ответил: «Нет, я не готов. Я считаю, что каждый должен прийти к вере не силой, а именно сам по себе». Люди, которые физически не способны к насилию, почему-то призывают к нему, а человек, который способен к насилию, от него отказывается. Как Вы прокомментируете это явление в Церкви?

— Не выдирайте из контекста того, что говорит отец Сергий (Рыбко). А контекст следующий: что делать, когда происходят надругательства над святынями? Каждый из нас, в том числе и я, готов сказать: «Если государство нас не может обезопасить от этого насилия, то что ж, не удивляйтесь, если появятся дружинники, которые будут охранять церкви».
Вот позавчера или два дня тому назад ваши, наверное, ваши единомышленники взяли и испохабили алтарь нашего храма своими вот этими штуками. Прямо в центре города. Если это будет продолжаться подобного рода надругательства над храмами – не удивляйтесь, что это насилие – будет. Потому что национальные и религиозные чувства – самые болезненные для людей. Для некоторых – нет. Вот я толстокожий, для меня – нет. А некоторых – это задевает очень сильно.
Спросите еврея – для них сильны оскорбления национальных чувств или нет? Спросите армян. Спросите каких-то людей. И вот то же самое с религией происходит. Вы понимаете, чтобы сделать больно человеку – ничего не стоит взять и оскорбить его веру. Я, например – толстокожий, уже прошел очень многое, через многое всё это дело, меня это не очень трогает. А есть люди тонкокожие, их очень легко вывести из себя. Особенно, когда нас государство не может оградить от хамства и от насилия.
Мы не удивляемся, когда против педофилов восстают родители и устраивают самосуд. То же самое может произойти против тех, кто спиливает кресты на кладбищах или оскверняет храмы. Вот попадется дубина мужику, когда он увидит, когда кто-то крест спиливает – треснет по голове. Потому что это – болезненная вещь, память о наших родственниках, о наших близких, о нашей войне. Жарить яичницу на костре Вечного огня, спиливать крест в память пострадавшим в НКВД и от голода в Киеве, осквернять храм – это страшные вещи для людей. Для тех, кто пишет матерные слова на алтаре храма, это очень страшные вещи. И поэтому, когда священник говорит, что если нас никто не защитит, мы защитим себя сами, то обвинить этого священник а в насилии может только бесчувственный и беспринципный человек.

– Я с Вами согласен, но Вы взяли не ту цитату. Потому что игумен Сергий призывал громить гей-клуб. А отец Димитрий Смирнов призывает громить абортарии. Ну это так, для справки.

– Абортарий – это, извините меня, это место для убийства. Поэтому если другие способы убеждения исчерпаны, то он, как человек горячий, высказывает такие вещи. Но я вас уверяю, что официальная Церковь, официальные представители Церкви, Святейший Патриарх, руководители синодальных отделов ничего такого не высказывают.
В церковных документах Вы ничего подобного не найдете. Все священники – из этого мира, мы все со всеми отрицательными и положительными сторонами, со всеми нашими эмоциями и слабостями. Христианский закон таков: будьте снисходительны к другим и требовательны к себе. Но, вообще-то, это закон и для порядочных людей. Поэтому давайте будем снисходительны к другим и требовательны к себе.

Аминь.

Спасибо за внимание.

Правмир

@темы: Православие и современность, видео и аудио

---

Власти Израиля списали долги храму Гроба Господня при участии Русской церкви

[Ученик с последней парты]

Амман. 14 ноября. ИНТЕРФАКС - Израильское правительство списало долги за коммунальные услуги главной святыне христианского мира - храму Гроба Господня - за семилетний период.

"Вопрос был решен при участии Русской православной церкви после встречи патриарха Кирилла с президентом Израиля", - сообщил журналистам в среду в Аммане глава патриаршей пресс-службы диакон Александр Волков.

По его словам, вопросом долгов за более ранний период займется специальная комиссия, которая будет создана.

Как сообщалось на прошлой неделе, израильские власти арестовали все счета храма Гроба Господня из-за долгов за водоснабжение, которые на данный момент превышают 9 млн. шекелей (около 2,4 млн. долларов). Храм всегда был освобожден от налогов и коммунальных платежей. Недавно ситуация изменилась, и священники заявили, что готовы оплачивать текущие расходы, но не гигантские накопившиеся долги за прошлые годы.

По сообщениям израильских СМИ, ввиду сложившейся ситуации Иерусалимский патриарх Феофил III обратился с письмом к лидерам России и США, рассказав о сложном положении, в котором оказался храм, и попросив о помощи.

@темы: лента новостей, Патриарх Кирилл

---

Полезная ссылка

[Ученик с последней парты]

Сайт, посвященный программе строительства православных храмов в г. Москве

@темы: полезные ссылки

---

Церковные бабушки следят за тобой, неофит!

[Ученик с последней парты]

@темы: стёб и юмор, фотографии, иллюстрации

---

Достоевский и Евангелие

[Ученик с последней парты]

Евангелие было главной книгой Достоевского.

«Я происходил из семейства русского и благочестивого, — писал Достоевский в 1873 году. — С тех пор как себя помню, я помню любовь ко мне родителей. Мы в семействе нашем знали Евангелие чуть не с первого детства. Мне было всего лишь десять лет, когда я уже знал почти все главные эпизоды русской истории из Карамзина, которого вслух по вечерам нам читал отец. Каждый раз посещение Кремля и соборов московских было для меня чем–то торжественным. У других, может быть, не было такого рода воспоминаний, как у меня» (Д., XXI, 134).

Достоевский с теплым чувством вспоминал воспитание в семье: «идея непременного и высшего стремления в лучшие люди (в буквальном, самом высшем смысле слова) была основною идеей и отца и матери наших, несмотря на все их уклонения» (Д., XXIX. Кн. II, 76).

Была в семье «святыня», «драгоценная память» — книга, по которой Федор и другие дети учились читать, — это «Сто четыре священные истории Ветхого и Нового Завета». Об этой книге и домашнем воспитании вспоминал младший брат Андрей:

«Первою книгою для чтения была у всех нас одна. Это Священная История Ветхого и Нового Завета на русском языке собственно Сто Четыре Священных Истории Ветхого и Нового Завета. – При ней было несколько довольно плохих литографий с изображением: Сотворения Мира, Пребывания Адама и Евы в раю, Потопа, и прочих Главных Священных фактов. – Помню, как в недавнее уже время, а именно в 70х годах, я, разговаривая с братом Федором Михайловичем про наше детство, упомянул об этой книге; и с каким он восторгом объявил мне, что ему удалось разыскать этот же самый экземпляр книги (т. е. наш детский) и что он бережет его как Святыню.

Я уже упомянул выше, что не мог быть свидетелем первоначального обучения cтарших братьев азбуке. Как я начинаю себя помнить, я застал уже братьев умевшими читать и писать и приготовляющимися к поступлению в пансион. Домашнее их пребывание без выездов в пансион я помню непродолжительное время год, много полтора.

В это время к нам ходили на дом два учителя. Первый это диакон, преподававший Закон Божий. Диакон этот чуть ли не служил в Екатерининском Институте; по крайней мере; наверное знаю, что он там был учителем. К его приходу в Зале всегда раскладывали ломберный стол, и мы четверо детей помещались за этим столом, вместе с преподавателем. Маменька всегда садилась сбоку в стороне, занимаясь какой-нибудь работой.

Многих впоследствии имел я законоучителей,но такого, как отец диакон, не припомню. Он имел отличный дар слова, и весь урок, продолжавшийся по старинному часа 1½ 2, проводил в рассказах, или как у нас говорилось в толковании Св. Писания. Бывало прийдет, употребит несколько минут на спрос уроков и сей час же приступит к рассказам. О потопе, о приключениях Иосифа, о Рождестве Христове он говорил особенно хорошо, так, что бывало и маменька, оставив свою работу, начинает не только слушать, но и глядеть на воодушевляющегося преподавателя. Положительно могу сказать, что он своими уроками и своими рассказами умилял наши детские сердца. Даже я, тогда 6ти летний мальчик с удовольствием слушал эти рассказы нисколько не утомляясь их продолжительностию. Очень жалею я, что не помню ни имяни, ни фамилии этого почтенного преподавателя, мы просто звали его Отцом диаконом.

Несмотря на всё это, уроки он требовал учить буквально по руководству, не выпуская ни одного слова, то есть как говорится в долбешку, потому что тогда при приемных экзаменах всюду это требовалось. Руководством же служили известные Начатки Митрополита Филарета, начинавшиеся так: Един Бог, в Святой Троице поклоняемый, есть вечен, то есть не имеет ни начала ни конца Своего Божия, но всегда был, есть и будет…. и т. д. Это скорее философское сочинение, нежели руководство для детей. Но так как руководство это обязательно было принято во всех учебных заведениях, то понятно, что и сам отец диакон придерживался ему».

Во время домашних чтений дети Достоевских приобщались к мировой литературе. Знаменательны слова Михаила, написанные в мае 1838 года: «Папинька! Как мне благодарить Вас за то воспитание, которое Вы мне дали! Как сладко, как отрадно задуматься над Шекспиром, Шиллером, Гете! чем оценяются эти мгновения!» [1]

По поздним воспоминаниям А. М. Достоевского, круг семейного чтения включал и русскую литературу: стихи и прозу Державина, Карамзина, Жуковского, Пушкина. В середине тридцатых годов Достоевские выписывали журнал «Библиотека для Чтения», в котором печатались произведения современной литературы — ее будущие шедевры. Сам Федор Михайлович считал, что в детстве необходимы «впечатления прекрасного» (Д., XXX. Кн. I, 212; ср. 16–18).

В 1880 г., определяя программу детского чтения, Достоевский писал: «Скажу лишь вообще: берите и давайте лишь то, что производит прекрасные впечатления и родит высокие мысли». Заключая свои советы, писатель указывал: «Над всем, конечно, Евангелие, Новый Завет в переводе. Если же может читать и в оригинале (то есть на церковнославянском), то всего бы лучше. Евангелие и Деяния Апостольские — sine qua non» (Д., XXX. Кн. I, 237–238) [2] . За этими советами стоит духовный опыт самого писателя, который метко назван одним из знатоков Достоевского «гениальным читателем» [3] .

Сложным испытанием был литературный дебют, когда писатель отстаивал свои религиозные убеждения в спорах и ссорах с атеистическими властителями дум. Об этом с негодованием Достоевский рассказывал в записных тетрадях к «Бесам» — эти слова автор предполагал отдать Степану Трофимовичу: «О, в действительности и в понимании действительных вещей Белинский был очень слаб. Тургенев правду сказал про него, что он знал очень мало даже и научно, но он понимал лучше их всех. Ты смеешься, ты как бы хочешь сказать: «Много все–то понимали». Друг мой, я не претендую на понимание частностей действительной жизни. Я заговорил о Белинском, я помню писателя Д — тогда еще почти юношу, Б обращал его в атеизм и на возражение Д, защищавшего Христа, ругал Христа по–матерну. «И всегда–то он сделает, когда я обругаюсь, такую скорбную, убитую физиономию», — говорил Бе, указывая на Д с самым добродушным, невинным смехом» (Д., XI, 73).

Искренне, но в рамках литературных приличий этот эпизод раскрыт в «Дневнике Писателя» за 1873 год. Достоевский застал Белинского «страстным социалистом», и он прямо начал «с атеизма»: «Учение Христово он, как социалист, необходимо должен был разрушать, называть его ложным и невежественным человеколюбием, осужденным современною наукой и экономическими началами; но все–таки оставался пресветлый лик Богочеловека*, его нравственная недостижимость, его чудесная и чудотворная красота. Но в беспрерывном, неугасимом восторге своем Белинский не остановился даже и перед этим неодолимым препятствием, как остановился Ренан, провозгласивший в своей полной безверия книге «Vie de Jésus», что Христос все–таки есть идеал красоты человеческой, тип недостижимый, которому нельзя уже более повториться даже и в будущем» (Д., XXI, 10–12).

Достоевский не только спорил и не боялся быть смешным в полемике с Белинским — свои убеждения он отстаивал среди петрашевцев.

Об этом вспоминал С. Д. Яновский: «…посещая своих друзей и приятелей по влечению своего любящего сердца и бывая у Петрашевского по тем же самым побуждениям, он вносил с собою нравственное развитие человека, в основание чего клал только истины Евангелия, а отнюдь не то, что содержал в себе социал–демократический устав 1848 года. Федор Михайлович любил ближнего, как только можно любить его человеку верующему искренне, доброты был неисчерпаемой и сердцеведец, которому подобного я в жизни моей не знал. Он везде составлял свой кружок и в этом кружке любил вести беседу своим особенным шепотком; но беседа эта была всегда или чисто литературная, или если он в ней иногда и касался политики и социологии, то всегда на первом плане у него выдавался анализ какого–нибудь факта или положения, за которым следовал практический вывод, но такой, который не шел вразрез с Евангелием» (Ф. М. Д. в воспом. совр., I, 169).

По роковому стечению обстоятельств Достоевскому предъявили обвинение за чтение атеистического письма Белинского к Гоголю, с идеями и пафосом которого он явно был не согласен. 23 апреля 1849 года он был арестован по «делу Петрашевского», на «пятницах» которого (в приемный день) собирались петербургские вольнодумцы, которые читали разрешенные и запрещенные книги, чаще изданные на французском языке, обсуждали государственные и политические вопросы, в том числе о крепостном праве и солдатской службе, мечтали о свободном бесцензурном слове. Власть приняла их за заговорщиков, хотя до настоящего заговора еще не дошло.

В Петропавловской крепости Достоевский написал «Детскую сказку», позже названную «Маленький герой», в котором рассказано о пробуждении любви в душе юного героя: он, как верный «паж», спасает честь дамы своего сердца и совершает свой «рыцарский» подвиг самоотверженной любви — подвиг служения другому человеку.

По поводу этого рассказа Достоевский говорил Вс. С. Соловьеву: «…мне тогда судьба помогла, меня спасла каторга… совсем новым человеком сделался… Когда я очутился в крепости, я думал, что тут мне и конец, думал, что трех дней не выдержу, и — вдруг совсем успокоился. Ведь я там что делал?.. я писал «Маленького героя» — прочтите, разве в нем видно озлобление, муки? Мне снились тихие, хорошие, добрые сны, а потом чем дальше, тем было лучше. О! это большое для меня было счастие: Сибирь и каторга! Говорят: ужас, озлобление, о законности какого–то озлобления говорят! ужаснейший вздор! Я только там и жил здоровой, счастливой жизнью, я там себя понял, голубчик… Христа понял… русского человека понял и почувствовал, что и я сам русский, что я один из русского народа. Все мои самые лучшие мысли приходили тогда в голову, теперь они только возвращаются, да и то не так ясно» (Ф. М. Д. в воспоминаниях современников, II, 199–200).

Эти факты объясняют то «перерождение убеждений», которое началось на Семеновском плацу и свершилось на каторге.

22 декабря 1849 года, когда был объявлен приговор и были сделаны приготовления к казни осужденных, Достоевский был уверен, что через несколько минут умрет и «будет с Христом». Нежданное помилование он пережил как воскрешение из мертвых. Позже это не раз припомнилось в романах и в разговорах с современниками, но впервые рассказано в письме брату, написанном в тот удивительный день, когда в течение нескольких минут его жизни сошлись Голгофа и Пасха.

В этом письме он прощался с прежней и начинал новую жизнь: «Брат! я не уныл и не упал духом. Жизнь везде жизнь, жизнь в нас самих, а не во внешнем. Подле меня будут люди, и быть человеком между людьми и остаться им навсегда, в каких бы то ни было несчастьях, не уныть и не пасть — вот в чем жизнь, в чем задача ее. Я сознал это. Эта идея вошла в плоть и кровь мою. Да правда! та голова, которая создавала, жила высшею жизнию искусства, которая сознала и свыклась с возвышенными потребностями духа, та голова уже срезана с плеч моих. Осталась память и образы, созданные и еще не воплощенные мной. Они изъязвят меня, правда! Но во мне осталось сердце и та же плоть и кровь, которая также может и любить, и страдать, и желать, и помнить, а это все–таки жизнь!» (Д., XXVIII. Кн. I, 162).

Самым страшным на каторге для него было лишение возможности писать — эта мука уже томила его: «Неужели никогда я не возьму пера в руки? Я думаю, через 4–ре года будет возможно. Я перешлю тебе всё, что напишу, если что–нибудь напишу. Боже мой! Сколько образов, выжитых, созданных мною вновь, погибнет, угаснет в моей голове или отравой в крови разольется! Да, если нельзя будет писать, я погибну. Лучше пятнадцать лет заключения и перо в руках» (Д., XXVIII. Кн. I, 163).

Предвосхищение будущей жизни окрашено светлым чувством: «Нет желчи и злобы в душе моей, хотелось бы так любить и обнять хоть кого–нибудь из прежних в это мгновение. Это отрада, я испытал ее сегодня, прощаясь с моими милыми перед смертию.

Как оглянусь на прошедшее да подумаю, сколько даром потрачено времени, сколько его пропало в заблуждениях, в ошибках, в праздности, в неуменье жить; как не дорожил я им, сколько раз я грешил против сердца моего и духа, — так кровью обливается сердце мое. Жизнь — дар, жизнь — счастье, каждая минута могла быть веком счастья. Si jeunesse savait! [4] Теперь, переменяя жизнь, перерождаюсь в новую форму. Брат! Клянусь тебе, что я не потеряю надежду и сохраню дух мой и сердце в чистоте. Я перерожусь к лучшему. Вот вся надежда моя, всё утешение мое» (Д., XXVIII. Кн. I, 164).

22 декабря 1849 года Достоевский пережил второе рождение.

Он ощутил себя новым человеком, и жизнь поначалу оправдывала восторженные чаяния. Этим ожиданием новой жизни пронизано ликующее прощальное письмо брату из Петропавловской крепости; это радостное чувство припомнилось и через четыре года, уже после выхода из каторги, в рассказе о том, как в праздничные дни от Рождества до Крещения везли его, Дурова и Ястржембского из Петербурга в Тобольск по необъятной России.

Особого значения был исполнен переезд из Европы в Сибирь: «Грустная была минута переезда через Урал. Лошади и кибитки завязли в сугробах. Была метель. Мы вышли из повозок, это было ночью, и стоя ожидали, покамест вытащат повозки. Кругом снег, метель; граница Европы, впереди Сибирь и таинственная судьба в ней, назади все прошедшее — грустно было, и меня прошибли слезы» (Д., XXVIII. Кн. I, 168).

Во время почти двухнедельного пребывания в Тобольском тюремном замке недавние петрашевцы почувствовали «живейшую симпатию» и участие «ссыльных старого времени» и их жен. И здесь Достоевскому был первый знак судьбы: жены декабристов вручили ему символический дар — Новый Завет в русском переводе издания 1823 года.

Этот дар стал событием в жизни Достоевского, залогом его будущего «перерождения убеждений», основанием его «новой жизни».

Началась «новая жизнь» заточением в Мертвом Доме. Достоевский вспоминал каторгу с разными чувствами, подчас тяжелыми; но чем старше становился писатель, тем благодарнее был судьбе за этот урок жизни. И все же исчерпывают правду сказанные им, позже не раз повторенные слова: «те 4 года считаю я за время, в которое я был похоронен живой и закрыт в гробу» (Д., XXVIII. Кн. I, 181).

Как жил эти годы, Достоевский рассказал в «Записках из Мертвого Дома», но каторжная, полная лишений жизнь была для него прежде всего духовным испытанием. Писатель воспринял каторгу как очистительное страдание, сопричастное Голгофе и воскрешению Христа. Отправляясь на каторгу, Достоевский сознавал: «Теперь, переменяя жизнь, перерождаюсь в новую форму. Брат! Клянусь тебе, что я не потеряю надежду и сохраню дух мой и сердце в чистоте. Я перерожусь к лучшему. Вот вся надежда моя, все утешение мое» (Д., XXVIII. Кн. I, 164).

Ожидание исполнилось — на каторге произошло «перерождение убеждений». Суть того, что случилось, Достоевский выразил емкой формулой: «идеи меняются, сердце остается одно» (Д., XXVIII. Кн. I, 208).

«Перерождение убеждений» — трудная тема для самого Достоевского. В этом он признавался брату сразу после выхода из каторги: «Что сделалось с моей душой, с моими верованиями, с моим умом и сердцем в эти четыре года — не скажу тебе. Долго рассказывать. Но вечное сосредоточение в самом себе, куда я убегал от горькой действительности, принесло свои плоды» (Д., XXVIII. Кн. I, 171).

В другом письме, письме А. Н. Майкову, он сознает невозможность высказаться на бумаге: «Тут нужно говорить глаз на глаз, чтоб душа читалась на лице, чтобы сердце сказывалось в звуках слова. Одно слово, сказанное с убеждением, с полною искренностию и без колебаний, глаз на глаз, лицом к лицу, гораздо более значит, нежели десятки листов исписанной бумаги» (Д., XXVIII. Кн. I, 206).

На каторге Достоевский узнал народ: «Сколько я вынес из каторги народных типов, характеров! Я сжился с ними и потому, кажется, знаю их порядочно. Вообще время для меня не потеряно. Если я узнал не Россию, так народ русский хорошо, и так хорошо, как, может быть, не многие знают его. Но это мое маленькое самолюбие! Надеюсь простительно» (Д., XXVIII. Кн. I, 172–173).

Это знание отличает Достоевского от всех писавших и пишущих о народе: для него народ не был предметом изучения. Достоевский жил с народом, разделил его судьбу и верования: «Уверяю Вас, что я, например, до такой степени родня всему русскому, что даже каторжные не испугали меня, — это был русский народ, мои братья по несчастью, и я имел счастье отыскать не раз даже в душе разбойника великодушие, потому собственно, что мог понять его; ибо был сам русский. Несчастие мое дало мне многое узнать практически, может быть, много влияния имела на меня эта практика, но я узнал практически и то, что я всегда был русским по сердцу. Можно ошибиться в идее, но нельзя ошибиться сердцем и ошибкой стать бессовестным, то есть действовать против своего убеждения. Но зачем, зачем я Вам все это пишу? Ведь знаю, что ничего не выскажу» (Д., XXVIII. Кн. I, 208–209).

О «перерождении убеждений» Достоевский говорил в письме Э. И. Тотлебену: «Я был осужден законно и справедливо; долгий опыт, тяжелый и мучительный, протрезвил меня и во многом переменил мои мысли» (Д., XXVIII. Кн. I, 224). И далее: «Мысли и даже убеждения меняются, меняется и весь человек, и каково же теперь страдать за то, чего уже нет, что изменилось во мне в противоположное, страдать за прежние заблуждения, которых неосновательность я уже сам вижу, чувствовать силы и способности, чтоб сделать хоть что–нибудь для искупления бесполезности прежнего и — томиться в бездействии!» (Д., XXVIII. Кн. I, 225).

В напряженной духовной работе исчезли «заблуждения», «ошибки ума», но остались «убеждения сердца». Изменились политические воззрения Достоевского, но сам писатель утвердился в идеале и в «новых» идеях, многие из которых он высказывал и до каторги. На смену «вольнолюбивым мечтам» пришло «почвенничество». Всем сердцем писатель воспринял народную правду и веру. Достоевский дорожил этим обретенным в страданиях знанием народа, новообретенным пониманием его жизни.

Достоевский не идеализировал народ, но в грубых, грязных, подчас страшных людях он увидел идеальное лицо народа. «Идеал народа — Христос» — вот главный пункт новых убеждений.

Это выразилось в личном символе веры, который Достоевский изложил в известном письме Н. Д. Фонвизиной, отправленном из Омска вскоре после выхода из каторги: «Я скажу Вам про себя, что я — дитя века, дитя неверия и сомнения до сих пор и даже (я знаю это) до гробовой крышки. Каких страшных мучений стоила и стоит мне теперь эта жажда верить, которая тем сильнее в душе моей, чем более во мне доводов противных. И, однако же, Бог посылает мне иногда минуты, в которые я совершенно спокоен; в эти минуты я люблю и нахожу, что другими любим, и в такие–то минуты я сложил в себе символ веры, в котором все для меня ясно и свято. Этот символ очень прост, вот он: верить, что нет ничего прекраснее, глубже, симпачнее, разумнее, мужественнее и совершеннее Христа, и не только нет, но с ревнивою любовью говорю себе, что и не может быть. Мало того, если б кто мне доказал, что Христос вне истины, и действительно было бы, что истина вне Христа, то мне лучше хотелось бы оставаться со Христом, нежели с истиной» (Д., XXVIII. Кн. I, 176).

«Перерождение убеждений» стало обретением духовной «почвы», народной правды, осознанием Истины и полным приятием Христа и Евангельского Слова.

Евангелие Достоевского вобрало в себя следы многолетнего чтения и раздумий писателя над страницами вечной книги, впитало каторжный пот и грязь, хранит самые ранние каторжные пометы — отметы ногтем. Оно осеняет жизнь и творчество гения.

На каторге Достоевский читал Евангелие и дозволенные духовные сочинения. Читать иные книги было запрещено, но самое страшное — писатель был лишен права писать. Поразительно, что и здесь Достоевский остался писателем.

Расставаясь с братом, он утешал его: «А выйду из каторги — писать начну. В эти месяцы я много пережил, в себе–то самом много пережил, а там впереди–то что увижу и переживу, — будет о чем писать…» (Ф. М. Д. в воспоминаниях современников, I, 192). Запрет писать страшил помилованного петрашевца: «Лучше пятнадцать лет заключения и перо в руках» (Д., XXVIII. Кн. I, 163). О целых томах «черного, горемычного быта», которые сложились в его голове на каторге, Достоевский писал брату в феврале 1854 года и Ап. Майкову 18 января 1856 года.

На каторге Достоевский нарушил запрет. Вопреки приговору он писал — сначала, по–видимому, на отдельных листах во время пребывания в госпитале; позже, когда появилась возможность безопасного хранения записей, он свел их в отдельную тетрадь, которая заполнялась вплоть до конца 50-х годов (последняя запись хронологически отмечена знаменательной датой, о ней пойдет речь ниже: «Eheu: отъезд М. 6 Сентябр 860″.

Достоевский создал удивительное произведение, которое он назвал «тетрадкой каторжной», а исследователи — Сибирской тетрадью. Эта самодельная тетрадь в одну восьмую листа до сих пор хранит в себе следы скрытной, урывками продвигавшейся работы.

Как фольклорно–этнографические записи собирательский труд Достоевского всегда ценили чрезвычайно высоко, но в этом и состояла их недооценка. Сейчас, благодаря многолетним разысканиям В. П. Владимирцева, обобщенным в данном томе (Ѳ. Д., III, 766–848), мы можем по достоинству оценить духовный подвиг Достоевского, который и на каторге остался Писателем — и иначе быть не могло. В. П. Владимирцев раскрыл художественную природу этих записей, их подлинно народное многоголосие, увидел в них наброски будущих произведений, наброски, в которых писатель добился предельной концентрации и лаконизма художественных смыслов.

«Сибирская тетрадь» в полной мере являет услышанный Достоевским голос русского народа. Благодаря его сознательному отбору, записи образуют художественное целое — единство, которое создают сцены, пословицы, поговорки, «острожный говорок», каторжный юмор, сюжеты будущих произведений.

По формату «Сибирская тетрадь» совпадает с Евангелием, и это неслучайное совпадение. В Евангелии Достоевский хранил самые дорогие и памятные вещи. Зная об этом, я в свое время предположил, что Достоевский хранил «Сибирскую тетрадь» в Евангелии. И вот, когда на моем столе в читальном зале рукописного отдела Российской государственной библиотеки наконец–то оказались рядом «Сибирская тетрадь» и Евангелие, я получил подтверждение своему предположению: «Сибирская тетрадь» идеально вкладывается в середину и в конец Нового Завета.

Евангелие было для Достоевского воистину «Благой Вестью», давним и вечно новым откровением о человеке, мире и правде Христа. Из этой книги Достоевский черпал духовные силы в Мертвом Доме, по ней он выучил читать и писать по–русски дагестанского татарина Алея, который признался ему на прощание, что он сделал его из каторжника человеком.

Он никогда не расставался с ней и брал с собой в дорогу. Во время творческих ночных бдений она лежала на виду на письменном столе. Когда ложился спать, всегда клал так, чтобы Евангелие было под рукой. По этой книге он поверял свои сомнения, загадывал свою судьбу и судьбы своих героев, желая, как и гадавший по «старой Библии» герой поэмы Н. Огарева «Тюрьма»,

Чтоб вышли мне по воле рока —
И жизнь, и скорбь, и смерть пророка [5] .

По отношению к Достоевскому можно сказать: христианского пророка.

Это Евангелие описано Достоевским в романе «Униженные и оскорбленные» (1861): «На столе лежали две книги: краткая география и новый завет в русском переводе, исчерченный карандашом на полях и с отметками ногтем» (ѲД., IV, ). По этим книгам старик Смит учил читать и понимать мир свою внучку Нелли: «Дедушка купил Новый Завет и Географию и стал меня учить; а иногда рассказывал мне какие на свете есть земли и какие люди живут, и какие моря и что было прежде и как Христос нас всех простил. Когда я его сама спрашивала, то он очень был рад; потому я и стала часто его спрашивать, и он все рассказывал и про Бога много говорил» (ѲД., IV, ).

В мировой литературе было немало писателей, которые превосходно знали Священное писание, изучали его, использовали идеи и образы в своем творчестве. Но вряд ли найдется кто–либо еще, кто как Достоевский не только четыре года читал только одно Евангелие, но пережил и прожил его как свою судьбу — страдания, смерть и воскрешение Христа как свою смерть в Мертвом Доме и свое воскрешение в новую жизнь. Эта книга вобрала в себя не только страдания, но и духовный опыт писателя — его пометы карандашом и чернилами и отметы ногтем в тексте и на полях.

Итогом этих каторжных обдумываний стала сочиненная, но незаписанная статья «о назначении христианства в искусстве», о которой он написал барону А.Е.Врангелю в Страстную пятницу 1856 года: «Всю ее до последнего слова я обдумал еще в Омске. Будет много оригинального, горячего. За изложение я ручаюсь. Может быть, во многом со мной будут не согласны многие. Но я в свои идеи верю и того довольно. Статью хочу просить прочесть предварительно Ап. Майкова. В некоторых главах целиком будут страницы из памфлета. Это собственно о назначении христианства в искусстве. Только дело в том, где ее поместить?» (28; 1, 229). Статья так и осталась ненаписанной — негде было поместить, но взгляд Достоевского на эту тему выражен во всем его творчестве.

У Достоевского была почти религиозная концепция творчества. Как священник на исповеди, писатель был исповедником своих героев. Их грехи становились его грехами, увеличивая тяжесть его креста. Свою вину герои и их автор разрешают самим актом творчества: исповедью, покаянием и искуплением своих и чужих грехов.

Эта идея позже была выражена в служении и поучениях старца Зосимы: сделать себя ответчиком за чужой грех. Виноваты все. У каждого своя мера вины. Одни виноваты в том, что сделали, другие — в том, что не сделали. Кажущаяся невиновность лишь иллюзия: каждый в ответе за мировое зло. Возможны духовное воскрешение и спасение любого человека (обращение Савла в Павла). Этот искупительный путь человека — метафора спасительной жертвы Христа и его воскрешения.

Евангелие дает для понимания Достоевского больше, чем любые исследования о нем, включая гениального Бахтина. Эстетический принцип множественности точек зрения в тетра–евангелиях предвосхищает «полифонический роман» и диалогизм поэтики, христианская концепция человека и мира во многом объясняет антропологические открытия Достоевского. Оригинальность Достоевского состоит не в исключительной новизне, а в последовательном и бескомпромиссном следовании евангельским истинам.

Достоевский был одним из тех, кто своим творчеством выразил идею христианского реализма. Христианский реализм — это реализм, в котором жив Бог, зримо присутствие Христа, явлено откровение Слова.

Известному принципу «Человек — мера всех вещей» он противопоставил иной: «Христос — мера всех вещей». Достоевский дал новое понимание искусства как служения Христу, смысл которого он видел в его апостольском призвании (проповеди Святаго Духа).

Путь русской литературы в ее высших свершениях последних столетий — это путь обретения русским реализмом Истины, которая явлена Христом и «бысть Словом».

Евангельское слово проницает текст Достоевского. Мерцанием Истины оно озаряет творчество русского гения.

Примечания

1. Памятники культуры. Новые открытия. 1980. М., 1981. С. 78.

2. Sine qua non (лат.) — непременное условие.

3. Бем А. Л. Достоевский — гениальный читатель // О Достоевском. Прага, 1933. С. 7–24.
* Заглавная буква восстановлена по прижизненному изданию (ред.).

4. Если бы молодость знала! (фр. – ред.)

5. Oгарев Н. П. Избранные произведения. М., 1956. Т. 2. С. 212.

Портал Слово

@темы: разные интересности

---

Никон

[Ученик с последней парты]

@темы: стёб и юмор

---

Патриарх Кирилл в Храме Гроба Господня

[Ученик с последней парты]

9 ноября 2012 Святейший Патриарх Кирилл поклонился Тридневному Ложу Спасителя в Гробе Господнем во Святом Граде Иерусалиме.

@темы: Патриарх Кирилл, фотографии, иллюстрации

---

Неправильные жертвы

[Ученик с последней парты]

Автор - Сергей Белозерский

Недавно федеральный канцлер Германии Ангела Меркель заявила, что христианство — «наиболее преследуемая религия во всем мире». При этом она отметила, что внешняя политика ФРГ должна быть «более чувствительной» к проблемам христианских меньшинств в других странах.

Это высказывание, как сообщается, вызвало немалый гнев у ее политических оппонентов и представителей правозащитных организаций. Никто не оспорил самого факта — в вину Меркель поставили то, что она упомянула этот факт. По мнению представителей правозащитных организаций, «ранжировать религии по степени их гонимости — бессмысленно», мусульмане в Мьянме и иудеи в ряде других мест тоже подвергаются гонениям.

Правду ли сказала Меркель? Да, и, ещё раз, ее никто не оспаривает по существу. Разумеется, христиане не являются единственной преследуемой группой — Меркель этого и не утверждала, но христиане являются наиболее преследуемой группой. Почему ряд политиков так раздражены тем, что на этот всем известный факт обратили внимание?

В политике сложным и малопредсказуемым образом переплетаются три фактора (на самом деле, конечно, гораздо больше, но мы рассмотрим три). «Реальная политика», которая предполагает, что государство руководствуется стремлением к умножению своего могущества и к уменьшению могущества соперничающих государств, «принципиальная политика» которая предполагает, что государство руководствуется принципами — например, принципами демократии и прав человека, и «идеологическая политика», которая исходит из определённой идеологической картины мира.

Государства проводят «реальную политику», с лёгкостью идя на полное пренебрежение к принципам — поддерживают силы, известные самыми свирепыми нарушениями прав человека, сами устрояют пыточные тюрьмы, ввергают народы в бедствия, при которых уже не до прав — быть бы живу. При этом они в обязательном порядке декларируют, что проводят принципиальную политику — то есть, что все перечисленное продиктовано отнюдь не волей к власти, а самым глубоким и искренним попечением о справедливости, мире, и избавлении угнетённых. Разумеется, очевидный конфликт между заявляемыми принципами и реальной политикой приводит к тому, что любое могущественное государство — со времён ассириян, вавилонян и римлян — непрестанно лжёт. Как сказал поэт, «холодно лжёт оно, холодное чудовище». Государство (или могущественный союз государств) обычно старательно игнорирует одни вещи, искажает другие и просто лжёт в отношении третьих.

Ангела Меркель нарушила негласное соглашение — игнорировать некоторые факты, которые, с одной стороны, отлично известны западной политической элите (они вообще всем известны) с другой — о них не принято говорить.

Потому что начать говорить о них — значит признать, что Запад систематически предаёт декларируемые им принципы. Никто не отрицает, например, что после свержения Саддама Хуссейна Ирак потерял (по меньшей мере) половину своего христианского населения. Никто не отрицает, что сирийские христиане вынуждены поддерживать Барака Асада потому что отлично знают, что по его падении их ждёт, по меньшей мере, такая же участь. Но политики не могут просто так вслух сказать, что права человека вообще и христианского меньшинства в особенности являются для них далеко не первым приоритетом. Есть вещи, которые для всех очевидны, но о которых не говорят вслух.

На этом фоне Ангела Меркль проявила удивительное для политика качество — у нее, оказывается, есть принципы. Она отказывается игнорировать то, что в ее среде принято игнорировать. Чтобы политик такого уровня вслух говорил такие вещи — это скандал в благородном семействе западных лидеров. Есть отчего разозлиться.

Если раньше общим правилом западной элиты было аплодировать «арабской весне», и игнорировать ее реальные последствия для прав человека вообще и положения христиан в особенности, то выступление Ангелы Меркель может знаменовать определённое осознание того, что проблема приобрела слишком большие масштабы, чтобы ее не замечать. В той картине мира, где смелые борцы за свободу низвергают кровавых диктаторов при помощи западных друзей свободы, обнаруживаются явные трещины.

Но у происходящего есть ещё одна сторона — идеологическая. В борьбе за права гонимых всегда сплетаются самые разные элементы — искреннее сочувствие к жертвам несправедливости может превосходно уживаться с желанием продвинуть определённую идеологию и достигнуть определённых политических целей. Причём последнее желание может все более и более определять, кто будет сочтён «правильной» жертвой несправедливости, заслуживающей кампании в свою защиту, а кто будет проигнорирован.

Христиане в этом отношении — «неправильные» жертвы. В сознании части европейской политической элиты христианство видится как раз не жертвой, а притеснителем и врагом, который мешает человеческому прогрессу, каким его видят либералы — расширению «права на аборт», введению однополых «браков» и, конечно, всяческому выдавливанию любых проявлений христианской веры из общественного пространства. Христианство, как уверяет соответствующих взглядов западная пресса, враг женщин (потому что выступает против абортов) враг «геев» (потому что в катастрофическом уровне заражаемости ВИЧ при таком образе жизни виноват, как убеждены либералы, Папа Римский) враг «гармоничного многорасового общества» потому что служит основанием европейкой культуры и идентичности.

Разговоры о том, что христиане в странах Ближнего Востока и в других местах подвергаются гонениям плохо гармонируют с желанием прижать христиан в Европе — более того, они могут вызвать неприятные ассоциации с пока значительно менее суровыми, но уже явными притеснениями христиан в самой Европе под предлогом «борьбы с дискриминацией».

Поэтому многие западные политики и правозащитники реагируют на упоминания гонений на христиан с нескрываемым раздражением. Вот то, что в России в храмах плясать нельзя — это да, попрание прав. То, что союз двух гомосексуалистов не признают браком — это ужас какое попрание. А вот то, что людей убивают, похищают, пытают, изгоняют из их домов — это не та проблема, на которую прилично обращать внимание.

В этой ситуации мужество Ангелы Меркель, конечно, достойно похвалы. Неизвестно, как это отразится на реальной политике Германии, но уже то обстоятельство, что проблема вслух обозначена политиком такого уровня, обнадёживает.

@темы: христианофобия, политобозрение

---

В Пермской епархии сожалеют о ДТП с участием священника и ребенка

[Ученик с последней парты]

В управлении Пермской и Соликамской епархии сожалеют о несчастном случае, который произошел с ребенком и священником на дороге в селе Орда Ординского района Пермского края. Слава Богу, все живы.

Вот что пишет о случившемся "Комсомольская правда":

Настоятель храма сам отвез сбитого им ребенка в больницу

7 ноября в селе Орда Пермского края свещенник сбил первоклассника на "зебре".  ДТП случилось днем - в 15 часов. Настоятель храма в честь пророка Божия Илии ехал на своей машине (ВАЗ-21124).

- Я ехал по дороге, - рассказал нам священослужитель. - Мальчик стоял на обочине дороги. Настречу мне ехала машина. У "Зебры" она резко затормозила, и ребенок сразу рванул через дорогу, даже не глядя в мою сторону. Я как мог пытался тормозить, но расстояние было коротким, так что удара избежать не удалось. После столконвения Кирилл сам поднялся на ноги. Я посадил его в свою машину и отвез в больницу. К счастью, с ним все в порядке.

В ГИБДД села Орда нам подтвердили, что у ребенка только ушибы, так что максимальное наказание, которое грозит священнику - штраф. Но это только в том слчае, если проверка покажет, что он был виновен в ДТП. Кстати, священник сам вызвал ГИБДД и сообщил об аварии.


А вот что пишут из Пермского епархиального управления:

Как вы наверное уже знаете, вчера в Пермском крае произошел несчастный случай. Наш священник Сергий Зубарев, ехавший на своей "ладе" из храма, сбил мальчика. Нам всем очень жаль, что произошло ДТП, в котором пострадал ребенок. Наш батюшка отец Сергий в момент аварии был трезв, и очень переживает о случившемся. Это получилось случайно. Он сам вызвал полицию и ответ ребенка в больницу. Он постарается навестить ребенка и извиниться перед его родителями. Думаю, если следствие по делу о ДТП признает его виновным, он понесет соответствующее наказание. Ребенок получил легкие трамы, отец Сергий сам отвез его в больницу и его жизнь сейчас вне опасности.

(с) spk-observer

@темы: внутриправославное

---

«Он рассказывал мне, как убивал их» Письмо матушки N

[Ученик с последней парты]

Это – реальная история, произошедшая в наши дни: в одной из российских зон несет служение простая инокиня N., встретившая в окормляемой ею исправительной колонии человека, зверски убившего ее дедушку и бабушку. Инокиня N. рассказала об этом в письме к своему другу, которое мы с ее разрешения и публикуем.


Добрый вечер, дорогой N.N.! Как-то нелегко об этом говорить, но с Вами я поделюсь.


С чего начать? Это было в 2007 году, я как раз начала учиться на первом курсе. В ночь с 1 на 2 октября у нас произошло горе. Убили бабушку с дедушкой. Вернее сказать, зарезали. Это мамины родители были. Зарезали их зверски, очень страшно. Истыкали ножом, ни одного органа не было целого. Со спины у обоих удар глубоко в сердце, и горла перерезаны. Жили они в деревне. Когда мы приехали, дедушка, раскинув руки, лежал посреди деревни, а бабушка – возле колодца, во дворе. От такой картины был, мало сказать, шок.

Бабушка всю жизнь проработала на фабрике, дедушка – на железной дороге. Им было по 79 лет, дедушка готовился к юбилею. Всю жизнь в трудах. Держали корову, молоко в основном раздавали, – или продавали за копейки, на хлеб. После выхода на пенсию бабушка стала в храм ходить, пела на клиросе, была казначеем, а дедушка – старостой. Храм не близко, за 5 километров, – пешком ходили, – старинный, не закрывался даже в советское время. Освящен в честь Казанской Иконы Божией Матери. Бабушка с дедушкой перекрыли все купола, – тогда материалы еще дешевые были, – и остальное, что могли, делали с Божией помощью. Может быть, у кого-то и возникали мысли, что у них деньги есть, но откуда им взяться, если из деревни и поселка в храм больше никто не ходил? Несколько бабушек с Родников приезжало, и все. Поэтому из дома ничего не украли, кроме небольшого кошелечка, где у бабушки хранилась мелочь на хлеб.

Отпели их как раз на Престольный праздник Казанской, после Литургии, 4 ноября. Где трудились, там и упокоились. Раны не могли зашить, поэтому все кровоточило. Священник три раза отпевание прерывал, садился, чтобы сознание не потерять. Похоронили их перед Алтарем. Вечная им память!

Но на этом мытарства не закончились. Стали к нам приходить следователи, найти никого не могли, под подозрение попали мы, родственники. У мамы еще брат есть, военным был. Три года нас мурыжили, сменилось несколько следователей, и каждый раз все заново надо было рассказывать. И чего только они не говорили, – что и кто-то из нас это сделал, и что, может, они сами себя убили, ахинею несли всякую, и каждый раз опять эти фотографии показывали. После этого опять мы все из строя выходили. В конце концов, даже к священнику пришли и ему угрожали. Он на них, по благословению владыки, в прокуратуру написал.

В общем, чтобы положить этому конец, мамин брат взял ссуду в банке и нанял частного сыщика. И нашли того парня, кто убил, – он уже сидел, за мобильники. За убийство ему дали всего 13 лет строгого режима, – и 1,5 года оставалось с прежнего срока. Хоть он и признался на суде в преступлении, никакого чувства вины у него не было. Еще и очернил бабушку с дедушкой, сказал, что они вино гнали и что якобы он за вином к ним пришел, а они не дали, сказали: «Уходи!», вот он их и убил. А они старые, церковные люди, какое им вино?! Может и дали бы, если б было, ведь они его хорошо знали, дверь открыли ему, он в поселке жил, а его бабушка через два дома в этой же деревне живет.

Очень нагло держался он на суде, молодой – всего 25 лет. Но и это не было концом. Привезли его после этого в колонию, которую я окормляю.

Задача передо мной стояла не из легких. Еще и раньше, когда только начала работать в колонии, мысли всякие были. Думала: вот я им помогаю, а они моих родственников и других людей убивают. Но взяла себя в руки и больше никогда не переставала ездить в колонию. И вот теперь этот парень, убийца бабушки и дедушки в колонии у нас. Что делать? Из-за него же всех остальных ребят не бросишь. А как ехать, если он там? И я опять его увижу?

Но переборола себя и поехала, думала: зона большая, может быть, и не встретимся никогда. И настроила себя так, что если он в храм придет, сама его к священнику подведу, – или если в зоне увижу, то подойду и поговорю. И конечно, я увидела его в первый же свой приезд. Он, как говорят в колонии, «загасился» в первом бараке, чтобы в жилую зону[1] не выходить: там ведь таких, как он, кто за детей или стариков сидит, не жалуют, просидел бы весь срок на подоконнике.

Устроился он полотером на кухню, а она как раз напротив храма. Я только тень его в окне увидела, меня сразу прострелило, что это он. И когда он меня первый раз увидел, то забегал в испуге, то из двери, то в дверь. Только запертые ворота нас разделяли. Он, конечно, боялся, что я о нем зекам расскажу, ребята его обязательно бы убили. Конечно, я этого не сделала, и он это скоро понял.

В общем, потом, когда я приезжала, он демонстративно выходил, разваливался как боров на лавке и вел себя очень вызывающе, нагло. Ко мне цеплялся, рассказывал, как убивал дедушку и бабушку. Я видела, что даже с добрыми намерениями к нему подходить бесполезно, а издевательства его вынести уже не могла. Ребята увидели, что он меня мучит, и хотя не знали, почему он мне неприятен, сказали ему, чтобы он не выходил при мне из кухни. А через год его вывезли в другую колонию. Только тем летом все, слава Богу, и закончилось.

Вот такая история. Если можно, то хоть когда-нибудь помяните моих бабушку Нину и дедушку Георгия. Наша игуменья сказала, что они мученики, и они у Бога на Небе. А еще интересно, что они никогда не расставались и очень боялись остаться друг без друга. Оба переживали: если кто вперед умрет, то как они будут друг без друга? Вот Господь их вместе и забрал. И они, как два голубочка, взявшись за руки, полетели на небо.

С духовной стороны рассуждать, то конечно, для спасения души такой смерти еще сподобиться надо. Но как это все пережить и как простить этого человека, – это надо через жернова себя пропустить. Хотя многие за убийство сидят, но у всех убийства в основном бытовые, по пьянке, и между мужиками. А когда вот так стариков беззащитных, это совсем другое и в голове не укладывается. И сроки дают, – за одного по 14, а тут за двоих 13. Честно сказать, так и не рады были, что его нашли, Господь бы Сам его управил, – единственное, конечно, таких изолировать надо, чтобы еще кого не убили.

Ребят в колонии, конечно, я не брошу, они же не виноваты, что у меня такое произошло. Вот и все. А мне до сих пор дедушки с бабушкой не хватает. Так бы и съездила в гости иной раз, а не к кому. И за родителей бояться стала. Отгоняю эти мысли.

Поэтому и нашими отношениями я очень дорожу. Молюсь за Вас и Вашу семью, как за своих родных. Храни Вас Господь! Берегите себя. С любовью к Вам и Вашей семье и низким поклоном!

Недостойная инокиня N.

6 ноября 2012 года


[1] Загаситься – спрятаться, затаиться, избежать работы (жарг.). Зона делится на две основные части: жилая и промышленная зона, где расположены всевозможные нежилые объекты. – Прим. ред.

Православие.ру

@темы: Православие и современность

---

Просто Православные монахи

[Ученик с последней парты]

(с) alex-777-70

@темы: Православие и современность, фотографии, иллюстрации

---

Протодиакон Андрей Кураев: хватит ругать Советский Союз

[Ученик с последней парты]

О том, можно ли сегодняшние недостатки списывать на советское наследие и что сегодня в нас осталось советского, рассказывает протодиакон Андрей КУРАЕВ:

В советские времена была такая привычка, все проблемы и недостатки объяснять проблемами и пережитками «темного» дореволюционного прошлого. У многих людей, в том числе и православных, сегодня есть такая же привычка объяснять все проблемы советским наследием.

На мой взгляд, нужно различать, что именно из того негативного, что в Советском Союзе было связано с собственно советской идеологией, а что - нет. Есть ведь общечеловеческие болезни и недостатки, есть проблемы, то что связано с нашей общей «греховной повержденостью». Были в советской жизни и истории четы до-советского происхождения связанные с нашей национальной историей и национальным менталитетом. Кроме того, в советской идеологии было много того, что она унаследовала от своих совсем не русских, но западных родителей, а многие люди поздне-советского периода находились под весьма заметным влиянием мейнстрима тогдашней западно-либеральной мысли.
Возьмем, например, модную сегодняшних блоггеров идею стерилизации общественного пространства от религии и религиозной символики. Этот воинствующий антиклерикализм – это ведь не советское изобретение, это тенденция западно-европейской культуры последних трех столетий.

Чтобы вычислить, что же собственно-советского было в «совке», надо вычесть все три перечисленные мною составляющие. А для ответа на ваш вопрос о том, что же из этого осталось в нашем опыте, надо остаток сопоставить с сегодняшним днем.
Например, патернализм и потребительская позиция: мол государство за меня и так все решит, все мне даст… Так ведь она была и до революции -- это знаменитая надежда на барина, который придет и все рассудит, или вера в доброго царя.

Тоже касается и церковной жизни, я не думаю, что до революции все было так безоблачно, как нам кажется сегодня. Почитайте двухтомник Ростиславлева «О православном белом и черном духовенстве в России». Скорее всего, это полуанонимное сочинение, изданное изначально заграницей, было написано священником, вхожим в синодальные круги конца 19 века. Там вы найдете отсутствие сословно-корпоративной солидарности духовенства, то же что и сегодня. Если до революции возникал конфликт между помещиком и священником, или священником и чиновником, архиерей никогда не заступался за священнослужителя, всегда оказываясь на противоположной стороне. Тоже касается и так называемой «идеологизации» церковной жизни.

Не нужно упрощать. Прошло двадцать лет с тех пор как Советский Союз распался – это очень большой период. Если вы живете в тысяча девятьсот сороковом году, какой смысл винить 1913-й? Если бы церковные проблемы были связаны только с «советским» прошлом, за двадцать лет Церковь нашла бы силы от всего этого избавиться. Но речь идет об опухолях, которые появились задолго до революции и до сих пор живут в нас. Истоки которых нужно искать не только в русской истории, но и в истории Византии.

Нескучный Сад

@темы: Кураев, Православие и современность

---

Церковь без «политправославия»: почему священнослужители не баллотируются в Думу?

[Ученик с последней парты]

Как известно, Русская Церковь сегодня запрещает своим клирикам участвовать в политике: им нельзя ни состоять в партиях, ни избираться в Думу. Запрет на политическую деятельность опирается на 81-е Апостольское правило. Однако, как делегаты, священники принимали участие в деятельности не только дореволюционных государственных дум, но даже и Съездов народных депутатов СССР. Когда и почему появился запрет на политическую деятельность?

Когда запретили?
Знаменитое 81-е Апостольское правило гласит: «Не подобает епископу, или пресвитеру вдаватися в народные управления, но неупустительно быти при делах церковных». О том же говорится и в 6-м Апостольском правиле, а также в 10-м правиле VII Вселенского Собора. Между тем все мы помним, как в конце советской эпохи церковные иерархи заседали на Съезде народных депутатов СССР 1989 года, так среди его делегатов был и будущий патриарх Алексий II. «В канонах говорится о невозможности для священнослужителей занимать государственный должности, то есть речь тут идет не о народных депутатах, а о государственных чиновниках» — считает историк, профессор Санкт-Петербуржской духовной академии протоиерей Георгий Митрофанов.

История российского парламентаризма началась в 1906 году. Когда 6 августа 1905 года император возвестил народу свою волю об учреждении Государственной думы, право выбора в Думу было предоставлено всем слоям населения, в том числе и духовенству.

«Синод не мог оспорить царскую волю, а духовенство воспользовалось правом выбирать и быть выбранными в члены Думы, — рассказывает священник Илья Соловьев, кандидат богословия и кандидат исторических наук. — Но участие духовенства в общественных учреждениях и даже в политической деятельности не было чем-то экстраординарным и имело прецеденты в истории. Еще в Византии, согласно императорским новеллам V века, епископы сидели в числе «лучших людей» в городских советах, а на Руси духовенство принимало деятельное участие в боярской и царской Думах, оно играло ведущую роль на Земском Соборе 1616 года. Такое положение прекратилось в России только после преобразований императора Петра Великого».

Церковь тогда не была отделена от государства, и важное место в работе Думы занимали вопросы, связанные с жизнедеятельностью Православной Церкви. Священнослужители баллотировались в Думу на общих основаниях. Так что всего среди депутатов Думы за весь период ее существования побывало около ста священников и даже пять архиереев. Все они выступали не только по сугубо церковным, но и по общественным, политическим вопросам. Их голос, конечно же, не был голосом всей Церкви, от имени всей Церкви мог выступать только Поместный Собор, который, как известно, собрался уже после роспуска последней «царской» Думы только летом 1917 года.
За период между двумя русскими революциями избирательное законодательство менялось. По первому избирательному закону духовенство было представлено в Думе не как особая корпорация, а как представители партий по цензу землевладельцев. Таким образом, немногочисленные священнослужители-депутаты первых двух Государственных дум не выражали сословных интересов духовенства, но скорее высказывались в духе революционных настроений крестьянства. В состав 1-й Думы входило всего шесть священников, в состав 2-й - 12 священников и два епископа.

После 3 июня 1907 года, по новому избирательному закону, духовенство на выборах выделили в отдельную корпорацию. В 3-й Государственной думе (приблизительно к 5-й ее сессии) духовенство распределилось по следующим фракциям: правые — 13 священников и один епископ (преосвященный Митрофан); националисты — 10 священников и один архиерей (епископ Евлогий (Георгиевский)); независимые националисты — 1 священник; правые октябристы — 4; октябристы — 3; прогрессисты — 4; беспартийные — 2. Всего 2 архиерея и 37 священников. В 4-й Думе правые насчитывали уже 2 архиереев и 9 священников, националисты и умеренно-правые — 18; фракция центра — трех священнослужителей; 2 священника примыкало к трудовикам (почти социалистам!) и по одному к октябристом и беспартийным.

Современный запрет на участие в политической деятельности для священнослужителей был принят только в 1993 году на расширенном заседании Священного Синода 8 октября. Заседание это состоялось всего через несколько дней после трагического расстрела Белого Дома президентскими танками. Обугленный остов парламента еще не успел остыть, в разгар конфликта чада Русской Церкви оказались по обеим сторонам баррикад. Тогда священнослужителям было запрещено не только участвовать в выборах, но и состоять в политических партиях под страхом прещений, то есть церковных наказаний, вплоть до запрещения в служении. После же подтверждения запрета на «политику» Архиерейским собором 1994 года появился и первый прецедент: за отказ покинуть Думу в служении оказался запрещен диссидент и правозащитник Глеб Якунин, в то время носивший сан.

В виде исключения
Однако в Русской Церкви есть самоуправляемые части, чьи священнослужители и даже иерархи до сих пор не только участвуют в политической жизни, но и избираются в законодательные собрания, пример: Украинская Православная Церковь. Интересно, что Архиерейский собор Украинской Церкви в 2007 году осудил смешение политической и церковной деятельности, как в форме этнофилетизма (церковного национализма), так и в форме «политправославия»: «Политправославие — это практика решать политические вопросы с помощью Церкви, это желание некоторых мирян выступать от лица Церкви, преследуя очевидно при этом политические цели», — объясняет пресс-секретарь Киевского митрополита и глава Информационно-просветительского отдела Украинской Православной Церкви прот. Георгий Коваленко. В недавнем прошлом в Украине за «политправославие» прещениям уже подверглись такие украинские общественные объединения как Союз православных граждан Украины и его лидер Валерий Кауров и Союз православных братств Украины под руководством Валентина Лукьяника. Однако депутаты-священники и даже депутаты-епископы тут до сих пор остаются. На волне политических событий начала 90-х значительная часть православных христиан на западе страны оказалась в расколе: «В Верховной Раде сейчас нет ни одного нашего клирика, но исходя из особенностей той исторической ситуации, в которую попала наша Церковь, некоторые наши иерархи остаются, в виде исключения, в составе местных советов, чтобы противостоять раскольникам и сектантам, — объясняет прот. Георгий Коваленко. — Последние выборы показали, что число священнослужителей, готовых избираться в местные органы власти, снижается, и это связано с тем, что священноначалие не поощряет такую практику, каноны не говорят ничего о законодательных собраниях, но в Украине их формирование происходит на основе партийных списков, а членство в партии не сопоставимо с пастырской деятельностью. Чтобы представлять интересы Церкви в Верховной Раде, существует специальное представительство УПЦ, наш представитель не является депутатом, но как наблюдатель он бывает на заседаниях парламента».

Духовное несчастье
Впрочем, и до революции политические споры вмешивались в естественное течение церковной жизни. «В известном смысле церковная дискуссия тогда носила политическую окраску, — считает отец Илья Соловьев. «Священнослужителю не стоит участвовать в политике», — убежден протоиерей Георгий Митрофанов, он негативно оценивает «думский» опыт Русской Церкви накануне революции. С ним согласен и отец Илья: «Мне кажется, что партийность священника, его публичная принадлежность к тому или иному политическому направлению, в том числе и монархическому, все же вредит делу пастырского душепопечения. История политических партий в России показывает, что священнослужителям лучше воздержаться от вступления в какую-либо из них, независимо от его личных пристрастий». Вопрос о том, могут ли священники быть членами политических партий, по-разному решался церковным сообществом в разное время. Но в конечном итоге, победило мнение, что политика вредит пастырскому служению. Став членом той или иной партии, священник принимает на себя ее программу и дисциплину. Он тесно сплачивается с членами своей партии и обособляет себя от лиц, принадлежащих к партиям-конкурентам.

«Партийность священника вредит не только пастве, но и Церкви в целом, — продолжает отец Илья Соловьев. — Накануне революции духовенство оказалось в Думе в сложном положении. В целом, оказавшись «между двух огней» духовенство тяготело к правым монархическим партиям, которые в то время уже не пользовались в общественной среде большой популярностью. Все это привело к трагедии. Священноначалие не оказывало прямого давления на священников-депутатов в смысле выбора ими той или иной позиции по думским вопросам. Но чем ближе общество приближалось к своему кровавому Рубикону, которым стала большевистская революция 1917 года, тем больше падал авторитет Церкви в обществе. В итоге волна народного гнева обрушилась и государство и Церковь. Дело в том, что зависимая от государства Церковь воспринималась врагами этого государства также как враг. Выступая против существующего государственного строя, его противники старались ущемить заодно и интересы подчиненной ему Церкви, которая в условиях тогдашней «симфонии» властей выступала в несвойственной ей роли «Ведомства православного исповедания». Священники-депутаты не могли переломить ход истории, их работа оказалась фактически бесплодной, ибо государство, которому они служили, было повержено в прах. Не принесло пользы служение в Думе и самому духовенству. В этом признавался в своих мемуарах и преосвященный Евлогий (Георгиевский).

«Следует ли духовенству участвовать в политической жизни страны, в строении государства? — писал он. — С точки зрения пользы, может быть, и нужно; но если принять во внимание душу и совесть — это большое для духовного лица несчастье». Владыка Евлогий сам был депутатом Думы двух ее последних созывов и будучи человеком искушенным в политике, знал о чем говорил».

Нескучный Сад

Справка ВШ: Решением Архиерейского собора 1997 года и затем в «Основах социальной концепции» Русской Православной Церкви прописан строгий запрет выдвижения священнослужителями своих кандидатур на выборах в любые органы государственной власти любых уровней, а также их членства в политических организациях. Решение Священного Синода от 4 октября 2012 года ужесточает это положение — не только запрещено участвовать в выборах, но и состоять в партиях, в том числе и на должностях консультантов. При этом Архиерейский Собор 2011 года принял документ «Практика заявлений и действий иерархов, духовенства и мирян во время предвыборных кампаний. Проблема выдвижения духовенством своих кандидатур на выборах», согласно которому по соображениям крайней церковной необходимости возможно участие священнослужителей в выборах в органы государственной власти.

@темы: историческая справка, политобозрение

---

Незыблемость

[Ученик с последней парты]

Горячая выдалась неделька, громких событий хватило бы на месяц:
- выборы на Украине
- ураган в США
- польский самолёт
- борьба за бренд "Pussy Riot"
- платные парковки
- рабы в продуктовом магазине
- суды по "болотному делу"
- неэффективные вузы
- спина Путина
- 400-летие событий 1612 года
- "Русский марш" и события вокруг него
- обыски в фонде "Город без наркотиков"
- выборы в США
- отставка Сердюкова

Но одно неизменно: с прошлого понедельника на сайте "Эха Москвы" первой строчкой в разделе "Рекомендованное" стоит "На территории Сретенского монастыря в Москве был обнаружен бордель", и там ссылка на сенсационное сообщение от 29 октября 2012, 13:26. Сообщение, ложность которого выяснилась спустя полтора часа. (Подробности для тех, кто пропустил эту детективную историю).

Специально для сторонников версии об автоматическом формировании этого списка.

Из трёх материалов в блоке "Рекомендованное" данный материал занимает 2-е место по числу комментов (767 / 465 / 288 отличие в десятках процентах), третье по числу просмотров (66343 / 47202 / 651, разница на два порядка) и третье место по числу лайков (461 / 111 / 73, разница в разы).

То есть этот материал мог бы претендовать на попадание в топ лишь по числу комментариев. Но на главной странице сайта еще несколько материалов с большим или сопоставимым числов комментов (я насчитал еще четыре штуки с числом комментов > 300). На той же главной странице 7 материалов имеют больше лайков (другие два материала из "Рекомендованного" и ещё пять свежих материалов).

Для сравнения, если заглянуть в Топ-7 то там пять из семи материалов имеют больше комментариев, все семь имеют на два порядка больше просмотров, и три имет больше лайков.

Но номером первым сайт продолжает рекомендовать ложную новость.

P.S. Пока я сопоставлял показатели, число просмотров "новости" увеличилось, сейчас (на 06.11.2012 15:14) счётчик показывает уже 717. Прибавилось 10% от исходной величины получасовой давности.

P.P.S. Кстати, значение числа просмотров подозрительно мало. Возможно, счётчик был недавно сброшен.
Сейчас там уже 726. Но до десятков тысяч, как у других топов, ещё очень далеко.

(с) a-bugaev

@темы: антиклерикальная атака