Ортокопипастер
Историк и богослов Александр Дворкин, представил новую книгу.
— В вашей книге 800 страниц — не много ли для эпохи клипового мышления?
— Клиповое мышление — это, конечно, беда. Хотя не знаю, насколько оно действительно массово и необратимо. Все-таки люди еще читают книги, и даже толстые книги.
В своей жизни я встречал много очень интересных людей. Мне хотелось рассказать про них. И про московских хиппи, и про первую русскую эмиграцию, и про церковную жизнь в разных странах, и о совсем странных персонажах, которых я тоже встречал. Еще я писал о том, что мне дали 15 лет, проведенные в Америке. Там я крестился, вошел в церковь, получил богословское образование. Эта книга — о богоискательстве. И о поисках свободы. Как я, в конце концов, понял — настоящая свобода не зависит ни от географии перемещений, ни от количества денег в твоем кошельке. Настоящая свобода возможна только во Христе, и реализуется она, как свобода от греха. Это как выгребать против течения — сложно, тяжело, но зато сам определяешь свой курс. А по течению — куда проще, тут тебя несет и принесет неизвестно в какой водопад, где костей не соберешь.
Вернемся к объему книги — признаться, текст и так довольно сильно сокращен. 800 страниц — это вместе с большим количеством иллюстраций в виде своего рода кинокадров, разбавляющих и дополняющих текст.
читать дальше — Сформулирую свой вопрос по-другому: как вам кажется, кризис чтения существует?
— Проблема — во влиянии вездесущего телевидения. Видеоряд и спецэффекты убивают любовь к чтению, ограничивают развитие воображения у детей. Приучить читать можно: моя дочь любит книги, но она растет без телевизора! Есть мнение, что кризис чтения — необратимый процесс, массовое явление. Но это не так. К примеру, детская эпопея про Гарри Поттера — это семь очень толстых книг. И, тем не менее, дети читают их с большим удовольствием.
— Ваш легкий стиль напоминает письмо Вайля и Гениса…
— Интересное сравнение. Мне это не приходило в голову. И Петр Вайль, и Александр Генис, в отличие от меня, были профессиональными журналистами. В Нью-Йорке мы некоторое время жили в одном районе, но знакомы были шапочно, наши круги общения практически не пересекались. И читал их не так много, поэтому попасть под воздействие их слога никак не мог. И уж тем более речь не идет о сознательной имитации стиля.
Книга «Моя Америка» очень долго вынашивалась, я писал ее урывками, во время летних каникул. А все началось пять лет назад, когда молодая журналистка из православного журнала «Фома» взяла у меня несколько больших автобиографических интервью — всего получилось 80 страниц формата А4. Потом журнал напечатал входившие туда несколько рассказиков про Афон. А после этого мне предложили издать отдельную книгу, которая получила название «Афонские рассказы». А уже после выхода моей следующей книги «Учителя и уроки» и возник замысел собрать все это воедино, где части автобиографической мозаики заняли бы свои места.
— Так и вижу заголовок желтой прессы о писателе Дворкине: «Отказавшийся пить с Высоцким!» Не жалеете об упущенном?
— В пору хиппи у меня были свои предрассудки. К примеру, считал, что творчество Высоцкого — ниже моего достоинства. Сейчас я на многие вещи смотрю совсем по-другому. И могу сказать, что позже, в эмиграции, я научился ценить творчество Высоцкого. Но не знаю, тогда, когда мы с ним пересеклись, насколько ему было бы интересно и приятно общаться со мной. И на этот вопрос ответа уже не получить.
— А имя Ивана Охлобыстина вам знакомо?
— Разумеется. Я и лично с ним знаком. Актер он, по всей видимости, хороший. Но то, что его рукоположили в священники, — это страшная, трагическая ошибка. По своему призванию и умонастроению Охлобыстин не священник и вряд ли может им быть. Сейчас он вновь актер, про которого говорят: бывший священник. Это ужасное звание. Думаю, это осознает и сам Охлобыстин.
— Известны и другие священники: активно публикующийся Андрей Кураев, автор нашумевшей книги «Несвятые святые» Тихон Шевкунов. Утверждают ли они ценности церкви?
— Диакон Андрей Кураев в первую очередь — миссионер. Практически все его публикации имеют миссионерский характер. Книга отца Тихона — это взгляд на православную жизнь изнутри. Кстати, «Несвятые святые» и «Моя Америка» создавались в одно и то же время. Но по своей структуре наши книги получились совершенно разными. Отец Тихон собрал под одну обложку самые разные истории и байки, а в моей книге есть четкая сюжетная линия: я рассказываю о своем жизненном пути как неком паломничестве. При этом байки и анекдоты в моей книге тоже присутствуют и добавляют повествованию разноплановости. Но они выстроены вокруг главной сюжетной линии.
— Если говорить светским языком, «Несвятые святые» — это бестселлер. Может ли ваша книга стать не менее популярной?
— Никакие прогнозы делать не берусь. Хотя, конечно же, как любой автор надеюсь, что мою книгу прочтет большое количество людей — самого разного возраста, социального статуса и уровня достатка. Говорят, что книга Тихона Шевкунова — для православных тетушек, а моя рассчитана на православную молодежь. Такое противопоставление выглядит весьма забавным: помимо широкого признания моей книги молодыми читателями, я получил огромное количество восторженных отзывов и от этих самых тетушек!
— Вы пишете об Америке конца 70-х: «Страна сутяг». Что-то изменилось с той поры?
— Америка не только страна сутяг. Но в том числе это и страна сутяг. Так было, есть и, думаю, будет и в дальнейшем. Это для нас в слове «сутяга» заложен негативный смысл, а там это характеризует людей исключительно с положительной стороны: умение ловко состряпать жалобу и выиграть суд для американцев является тем, чему стоит только позавидовать!
Но вообще, конечно, Штаты изменились, и очень сильно. 40 лет назад Америка была христианской страной. Но все признаки этого постепенно исчезли — у меня на глазах! Теперь в США — диктатура политкорректности. Из обихода исчезают слова «мисс» и «миссис» — во избежание дискриминации по социальному статусу теперь официально можно употреблять только придуманное слово «миз». Нельзя говорить о преступнике, белый он или черный. Начальник не имеет права поздравить своих подчиненных фразой: «Merry Christmas!» — надо говорить только «Happy holyday season!» и никак иначе. А попробуйте в Америке публично сказать, что гомосексуализм — это зло! Если на эту тему скажет хоть что-нибудь преподаватель в школе или университете — его мгновенно уволят, хорошо если в тюрьму не посадят. Также почти недопустимы публичные высказывания и о вредности какой-либо секты. А я ведь застал время, когда школьные уроки начинались с молитвы! Сейчас этого нет. И я знаю, что многие родители не отдают своих детей в школы, где просто-напросто калечат неокрепшие мозги, и предпочитают сами учить их дома.
— А есть ли в США что-нибудь хорошее?
— Конечно, есть — и много. Например, очень многое там строится на доверии. У нас чуть что — сразу говорят: «А ты докажи!» В Америке такого нет. Но если вы попадетесь на вранье, доверие к вам будет потеряно раз и навсегда. В книге «Моя Америка» на своем примере я рассказываю о степени доверительности преподавателей университета по отношению к своим студентам. Когда я сообщил о том, что не смогу присутствовать на экзамене, мне предложили сдать письменную работу в тот же день — два часа спустя. Отправляя меня на это время в читальный зал библиотеки, преподаватель попросил меня не заглядывать ни в какие книги — просто написать и отнести результат ему в кабинет. Но если кого-то ловят на списывании, то сразу же исключают из университета!
— Следующий вопрос — как раз о доверии. Какими вы назовете нынешние отношения России и Америки?
— Этап «холодной войны» завершен, но, к сожалению, между нашими странами сохраняются не самые лучшие отношения. И это не только мое мнение, так считают многие историки и политологи. США совершили большую ошибку, когда в конце 80-х не довели до конца так называемую «перезагрузку». Ожидалось, что обе страны выйдут на новый уровень доверия. Но антисоветская пропаганда сменилась на антироссийскую, а вдобавок еще и на антиправославную. Кроме того, политика США известна своим цинизмом и жесткостью по отношению и к другим странам. Таким образом, кредит доверия россиян к Америке во многом исчерпан. И чем дальше, тем будет сложнее вернуться к прежним рабочим партнерским отношениям. Но все возможно: «Никогда не говори никогда!»
— А возможна ли третья мировая?
— Кто же именно может начать новую мировую войну? И когда? Трудно сказать. Конечно, все может быть. Человеческая глупость не имеет границ. Войны вообще достаточно трудно прогнозировать. При этом футурологи ошибаются и в более простых вещах. Скажем, 40 лет назад нам предсказывали много чего, но почему-то никто не возвестил о грядущем приходе в нашу жизнь интернета! Хотя из Книги откровения Иоанна Богослова мы знаем, что в конце времен весь мир будут сотрясать страшные войны.
— Трудно было предположить и тюремный срок участницам группы Pussy Riot…
— У меня есть свое мнение об этих женщинах-плясуньях. Я избегаю произносить название их группы: оно матерное, и мне очень не нравится то, что они заставили всю страну произносить неприличное слово. Что касается реакции на их выходку — я был против тюремного срока, поскольку именно его они и добивались. Лучшим наказанием за осквернение чувств верующих стали бы исправительные работы. И об их выходке, и о них самих забыли бы через день после этого. А теперь они получили, что хотели: стали всемирной знаменитостью.
Трудно спорить против факта, что наша пенитенциарная система очень жестока. И часто неоправданно жестока. За это мне очень стыдно. Но вы думаете, тюрьмы США лучше? Уверяю вас, там царит не меньший кошмар. Кстати, раз уж снова зашел разговор об Америке. Вы знаете, что там всего лишь за выход с плакатом против сайентологии человеку, стоявшему на улице против входа на территорию секты, дали год тюрьмы! А у нас эти самые молодые женщины задирали ноги и сквернословили в кафедральном соборе Москвы! Есть ли у США моральное право осуждать этот приговор?
— Возможно, сейчас мы пожинаем плоды того, что в СССР люди десятки лет жили без православия. Как вы считаете, современная Россия — страна атеистов или верующих?
— Мы живем в стране оккультизма! Сегодня на первый план выходит не борьба веры с неверием, а противоборство веры и множества суеверий. Общий оккультный фон просто захлестнул наше общество. Всякого рода магизм непрерывным потоком идет из телевизора, из СМИ, из книг — и большинство людей уже так или иначе заражено различными оккультными предрассудками. Мало кто может объяснить: это телевидение формирует общественное мнение — или же общество навязывает свой формат общения телевидению? Наверное, они друг друга регулярно подкачивают. В результате дело дошло до того, что по Первому каналу идет сериал про ведьму Вангу, где она преподносится в качестве положительной героини.
— Честно говоря, впервые слышу словосочетание «ведьма Ванга»…
— Несомненно, она шарлатанка и ведьма. Но кроме того — это еще и большой бизнес, которым занималось ее окружение. Да, у Ванги были навыки что-то угадывать про приходящих к ней людей, но то же самое легко могут делать все, кто имеет опыт общения! Что не исключает особых случаев, когда ей что-то могли подсказывать бесы.
О том, что Ванга была одержима темными силами, свидетельствует немало фактов. Вот один из них. Незадолго до своей смерти Ванга попросила приехать к ней митрополита Нафанаила — настоящего аскета и подвижника. Он взял с собой крест-мощевик с частицей того самого Креста, на котором был распят Иисус Христос. И едва митрополит зашел к слепой Ванге, которая не могла видеть, кто это зашел и что у него в руках, у той началась настоящая истерика. Она заговорила утробным рычащим голосом: «Зашел тот, у кого ЭТО в руке! Пусть он ЭТО бросит на землю! Я ЭТО не могу выносить! ЭТО мешает мне видеть!» И владыку тут же вывели из помещения.
— Простите, а что, интересоваться будущим, предсказывать — это грех?
— Начнем с того, что понятие греха в данном случае применимо только для христиан. Если вы неверующий, для вас это слово вряд ли является столь очевидным. Так вот, Библия однозначно называет всякого рода прорицания, гадания и астрологию грехом перед Богом — который по церковным правилам наказывается отлучением от причастия. Но для неверующих я говорил бы о несомненной опасности обращения за оккультными услугами. В лучшем случае они поплатятся деньгами. В худшем — здоровьем или даже жизнью.
— Не стану спрашивать, разрешается ли священникам носить дорогущие часы. Но ни для кого не секрет, что РПЦ — на особом, привилегированном положении…
— А я так не считаю. Если бы это было на самом деле, церкви давно вернули бы ее собственность. А между тем РПЦ зачастую даже не имеет своих помещений, необходимые под православные школы, молодежные клубы по интересам, кухни для малоимущих. Просят — не дают! Но ведь даже не только кухни — знаете ли вы, что огромное число храмов, включая храм Христа Спасителя, не считается собственностью церкви? Фонд, которому здание принадлежит, сдает помещения в аренду под самые различные мероприятия, зачастую по крайней мере сомнительные. Таким образом, в стилобатной части здания на Волхонке проводятся различные мероприятия, в том числе и встречи с лидером секты анастасийцев Владимиром Мегрэ, а все шишки валятся на РПЦ.
— Сект довольно много по всему миру. В чем их опасность для россиян?
— Опасность тоталитарных сект везде одинакова и являет себя на четырех уровнях. Во-первых, она порабощает личность, делает ее безвольным орудием в руках лидера секты. Во-вторых, разрушает семьи — секта не терпит конкуренции. Страдает и все общество в целом: секты, в отличие от религии, ничего ему не дают, а только вытягивают из него соки. И, наконец, секта фактически отрицает государство, будучи сама мини-государством — со своими правилами, законами и органами управления.
— В чем же причина живучести сект — или они в принципе неискоренимы?
— В нашем грешном мире нет общества, свободного от преступности. Но в одних странах преступность под контролем, а в других царит криминальный беспредел. Та же ситуация и с сектами: неискоренимые в своей природе, где-то они в значительной степени контролируемы. И крайне желательно, чтобы у сект в России было все меньше и меньше пространства для маневра. Это только кажется, что секты вроде бы поуспокоились. Да, они стали менее заметны на улицах, но это вовсе не означает, что их стало меньше. На днях в Перми произошел очередной вопиющий случай, когда лидер псевдоправославной секты увел народ в лес.
Я не упомянул об еще одной причине выхода книги «Моя Америка». Лидеры сект видят во мне своего врага и пишут про меня всякие небылицы, в интернете есть целый ряд анти- дворкинских сайтов, посвященных исключительно моей скромной персоне. Но теперь, после выхода моего автобиографического романа в 800 страниц, всякого рода клевета и домыслы обо мне смогут быть опровергнуты.
— Спору нет, ваша трансформация — от хиппи в священнослужители — производит сильное впечатление!
— Во-первых, я не священнослужитель. Во-вторых, в том, что вы отметили, я не вижу столь радикальной трансформации. Сейчас я борюсь с тоталитарными сектами, а в молодости протестовал против советского тоталитаризма. Стал хиппи, потому что не мог терпеть несвободу вокруг. Мы не участвовали в политических событиях, но я был знаком со многими диссидентами. Мы отказывались одеваться как все, носили длинные волосы. Это все было направлено против советской скуки, серости, лжи. Ложь — порабощает.
Я пришел в церковь и сейчас ретроспективно вижу, как меня вел Божий промысел. Это не значит, что я сразу следовал ему: Бог открывал мне многие двери, но я их не замечал и проходил мимо. Но вот в 1979 году в Нью-Йорке я попал на пасхальную службу в православный храм и вдруг понял, что хочу креститься. Год спустя это произошло. А ровно 30 лет назад я закончил Свято-Владимирскую духовную академию со степенью кандидата богословия. В настоящее время я — профессор кафедры миссиологии православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета.
— Прошу простить меня, если последний вопрос вы сочтете бестактным. Обратно в хиппи никогда не тянуло?
— Когда я учился богословию, то продолжал путешествовать автостопом — как в бытность хиппи, но уже с другой целью. Совершил маршрут Лондон — Афон и обратно, проехал по святым местам Греции, Израиля, Турции. Посетил южные окраины Италии и Франции — т. е. византийские области и много других стран. Помню, что самыми тяжелыми странами для автостопа были три страны: Бельгия, Греция, Израиль. Про это тоже я много пишу в книге. Но, думаю, одно из самых душераздирающих зрелищ на Земле — это престарелый хиппи, который натужно пытается изображать из себя юношескую беззаботность и непосредственность. Я давно уже расстался с образом жизни хиппи, но знаю, что несколько человек из некогда знаменитой московской «Второй системы» еще живут на этой грешной земле. Практически все они — православные христиане.
Новая Сибирь
— В вашей книге 800 страниц — не много ли для эпохи клипового мышления?
— Клиповое мышление — это, конечно, беда. Хотя не знаю, насколько оно действительно массово и необратимо. Все-таки люди еще читают книги, и даже толстые книги.
В своей жизни я встречал много очень интересных людей. Мне хотелось рассказать про них. И про московских хиппи, и про первую русскую эмиграцию, и про церковную жизнь в разных странах, и о совсем странных персонажах, которых я тоже встречал. Еще я писал о том, что мне дали 15 лет, проведенные в Америке. Там я крестился, вошел в церковь, получил богословское образование. Эта книга — о богоискательстве. И о поисках свободы. Как я, в конце концов, понял — настоящая свобода не зависит ни от географии перемещений, ни от количества денег в твоем кошельке. Настоящая свобода возможна только во Христе, и реализуется она, как свобода от греха. Это как выгребать против течения — сложно, тяжело, но зато сам определяешь свой курс. А по течению — куда проще, тут тебя несет и принесет неизвестно в какой водопад, где костей не соберешь.
Вернемся к объему книги — признаться, текст и так довольно сильно сокращен. 800 страниц — это вместе с большим количеством иллюстраций в виде своего рода кинокадров, разбавляющих и дополняющих текст.
читать дальше — Сформулирую свой вопрос по-другому: как вам кажется, кризис чтения существует?
— Проблема — во влиянии вездесущего телевидения. Видеоряд и спецэффекты убивают любовь к чтению, ограничивают развитие воображения у детей. Приучить читать можно: моя дочь любит книги, но она растет без телевизора! Есть мнение, что кризис чтения — необратимый процесс, массовое явление. Но это не так. К примеру, детская эпопея про Гарри Поттера — это семь очень толстых книг. И, тем не менее, дети читают их с большим удовольствием.
— Ваш легкий стиль напоминает письмо Вайля и Гениса…
— Интересное сравнение. Мне это не приходило в голову. И Петр Вайль, и Александр Генис, в отличие от меня, были профессиональными журналистами. В Нью-Йорке мы некоторое время жили в одном районе, но знакомы были шапочно, наши круги общения практически не пересекались. И читал их не так много, поэтому попасть под воздействие их слога никак не мог. И уж тем более речь не идет о сознательной имитации стиля.
Книга «Моя Америка» очень долго вынашивалась, я писал ее урывками, во время летних каникул. А все началось пять лет назад, когда молодая журналистка из православного журнала «Фома» взяла у меня несколько больших автобиографических интервью — всего получилось 80 страниц формата А4. Потом журнал напечатал входившие туда несколько рассказиков про Афон. А после этого мне предложили издать отдельную книгу, которая получила название «Афонские рассказы». А уже после выхода моей следующей книги «Учителя и уроки» и возник замысел собрать все это воедино, где части автобиографической мозаики заняли бы свои места.
— Так и вижу заголовок желтой прессы о писателе Дворкине: «Отказавшийся пить с Высоцким!» Не жалеете об упущенном?
— В пору хиппи у меня были свои предрассудки. К примеру, считал, что творчество Высоцкого — ниже моего достоинства. Сейчас я на многие вещи смотрю совсем по-другому. И могу сказать, что позже, в эмиграции, я научился ценить творчество Высоцкого. Но не знаю, тогда, когда мы с ним пересеклись, насколько ему было бы интересно и приятно общаться со мной. И на этот вопрос ответа уже не получить.
— А имя Ивана Охлобыстина вам знакомо?
— Разумеется. Я и лично с ним знаком. Актер он, по всей видимости, хороший. Но то, что его рукоположили в священники, — это страшная, трагическая ошибка. По своему призванию и умонастроению Охлобыстин не священник и вряд ли может им быть. Сейчас он вновь актер, про которого говорят: бывший священник. Это ужасное звание. Думаю, это осознает и сам Охлобыстин.
— Известны и другие священники: активно публикующийся Андрей Кураев, автор нашумевшей книги «Несвятые святые» Тихон Шевкунов. Утверждают ли они ценности церкви?
— Диакон Андрей Кураев в первую очередь — миссионер. Практически все его публикации имеют миссионерский характер. Книга отца Тихона — это взгляд на православную жизнь изнутри. Кстати, «Несвятые святые» и «Моя Америка» создавались в одно и то же время. Но по своей структуре наши книги получились совершенно разными. Отец Тихон собрал под одну обложку самые разные истории и байки, а в моей книге есть четкая сюжетная линия: я рассказываю о своем жизненном пути как неком паломничестве. При этом байки и анекдоты в моей книге тоже присутствуют и добавляют повествованию разноплановости. Но они выстроены вокруг главной сюжетной линии.
— Если говорить светским языком, «Несвятые святые» — это бестселлер. Может ли ваша книга стать не менее популярной?
— Никакие прогнозы делать не берусь. Хотя, конечно же, как любой автор надеюсь, что мою книгу прочтет большое количество людей — самого разного возраста, социального статуса и уровня достатка. Говорят, что книга Тихона Шевкунова — для православных тетушек, а моя рассчитана на православную молодежь. Такое противопоставление выглядит весьма забавным: помимо широкого признания моей книги молодыми читателями, я получил огромное количество восторженных отзывов и от этих самых тетушек!
— Вы пишете об Америке конца 70-х: «Страна сутяг». Что-то изменилось с той поры?
— Америка не только страна сутяг. Но в том числе это и страна сутяг. Так было, есть и, думаю, будет и в дальнейшем. Это для нас в слове «сутяга» заложен негативный смысл, а там это характеризует людей исключительно с положительной стороны: умение ловко состряпать жалобу и выиграть суд для американцев является тем, чему стоит только позавидовать!
Но вообще, конечно, Штаты изменились, и очень сильно. 40 лет назад Америка была христианской страной. Но все признаки этого постепенно исчезли — у меня на глазах! Теперь в США — диктатура политкорректности. Из обихода исчезают слова «мисс» и «миссис» — во избежание дискриминации по социальному статусу теперь официально можно употреблять только придуманное слово «миз». Нельзя говорить о преступнике, белый он или черный. Начальник не имеет права поздравить своих подчиненных фразой: «Merry Christmas!» — надо говорить только «Happy holyday season!» и никак иначе. А попробуйте в Америке публично сказать, что гомосексуализм — это зло! Если на эту тему скажет хоть что-нибудь преподаватель в школе или университете — его мгновенно уволят, хорошо если в тюрьму не посадят. Также почти недопустимы публичные высказывания и о вредности какой-либо секты. А я ведь застал время, когда школьные уроки начинались с молитвы! Сейчас этого нет. И я знаю, что многие родители не отдают своих детей в школы, где просто-напросто калечат неокрепшие мозги, и предпочитают сами учить их дома.
— А есть ли в США что-нибудь хорошее?
— Конечно, есть — и много. Например, очень многое там строится на доверии. У нас чуть что — сразу говорят: «А ты докажи!» В Америке такого нет. Но если вы попадетесь на вранье, доверие к вам будет потеряно раз и навсегда. В книге «Моя Америка» на своем примере я рассказываю о степени доверительности преподавателей университета по отношению к своим студентам. Когда я сообщил о том, что не смогу присутствовать на экзамене, мне предложили сдать письменную работу в тот же день — два часа спустя. Отправляя меня на это время в читальный зал библиотеки, преподаватель попросил меня не заглядывать ни в какие книги — просто написать и отнести результат ему в кабинет. Но если кого-то ловят на списывании, то сразу же исключают из университета!
— Следующий вопрос — как раз о доверии. Какими вы назовете нынешние отношения России и Америки?
— Этап «холодной войны» завершен, но, к сожалению, между нашими странами сохраняются не самые лучшие отношения. И это не только мое мнение, так считают многие историки и политологи. США совершили большую ошибку, когда в конце 80-х не довели до конца так называемую «перезагрузку». Ожидалось, что обе страны выйдут на новый уровень доверия. Но антисоветская пропаганда сменилась на антироссийскую, а вдобавок еще и на антиправославную. Кроме того, политика США известна своим цинизмом и жесткостью по отношению и к другим странам. Таким образом, кредит доверия россиян к Америке во многом исчерпан. И чем дальше, тем будет сложнее вернуться к прежним рабочим партнерским отношениям. Но все возможно: «Никогда не говори никогда!»
— А возможна ли третья мировая?
— Кто же именно может начать новую мировую войну? И когда? Трудно сказать. Конечно, все может быть. Человеческая глупость не имеет границ. Войны вообще достаточно трудно прогнозировать. При этом футурологи ошибаются и в более простых вещах. Скажем, 40 лет назад нам предсказывали много чего, но почему-то никто не возвестил о грядущем приходе в нашу жизнь интернета! Хотя из Книги откровения Иоанна Богослова мы знаем, что в конце времен весь мир будут сотрясать страшные войны.
— Трудно было предположить и тюремный срок участницам группы Pussy Riot…
— У меня есть свое мнение об этих женщинах-плясуньях. Я избегаю произносить название их группы: оно матерное, и мне очень не нравится то, что они заставили всю страну произносить неприличное слово. Что касается реакции на их выходку — я был против тюремного срока, поскольку именно его они и добивались. Лучшим наказанием за осквернение чувств верующих стали бы исправительные работы. И об их выходке, и о них самих забыли бы через день после этого. А теперь они получили, что хотели: стали всемирной знаменитостью.
Трудно спорить против факта, что наша пенитенциарная система очень жестока. И часто неоправданно жестока. За это мне очень стыдно. Но вы думаете, тюрьмы США лучше? Уверяю вас, там царит не меньший кошмар. Кстати, раз уж снова зашел разговор об Америке. Вы знаете, что там всего лишь за выход с плакатом против сайентологии человеку, стоявшему на улице против входа на территорию секты, дали год тюрьмы! А у нас эти самые молодые женщины задирали ноги и сквернословили в кафедральном соборе Москвы! Есть ли у США моральное право осуждать этот приговор?
— Возможно, сейчас мы пожинаем плоды того, что в СССР люди десятки лет жили без православия. Как вы считаете, современная Россия — страна атеистов или верующих?
— Мы живем в стране оккультизма! Сегодня на первый план выходит не борьба веры с неверием, а противоборство веры и множества суеверий. Общий оккультный фон просто захлестнул наше общество. Всякого рода магизм непрерывным потоком идет из телевизора, из СМИ, из книг — и большинство людей уже так или иначе заражено различными оккультными предрассудками. Мало кто может объяснить: это телевидение формирует общественное мнение — или же общество навязывает свой формат общения телевидению? Наверное, они друг друга регулярно подкачивают. В результате дело дошло до того, что по Первому каналу идет сериал про ведьму Вангу, где она преподносится в качестве положительной героини.
— Честно говоря, впервые слышу словосочетание «ведьма Ванга»…
— Несомненно, она шарлатанка и ведьма. Но кроме того — это еще и большой бизнес, которым занималось ее окружение. Да, у Ванги были навыки что-то угадывать про приходящих к ней людей, но то же самое легко могут делать все, кто имеет опыт общения! Что не исключает особых случаев, когда ей что-то могли подсказывать бесы.
О том, что Ванга была одержима темными силами, свидетельствует немало фактов. Вот один из них. Незадолго до своей смерти Ванга попросила приехать к ней митрополита Нафанаила — настоящего аскета и подвижника. Он взял с собой крест-мощевик с частицей того самого Креста, на котором был распят Иисус Христос. И едва митрополит зашел к слепой Ванге, которая не могла видеть, кто это зашел и что у него в руках, у той началась настоящая истерика. Она заговорила утробным рычащим голосом: «Зашел тот, у кого ЭТО в руке! Пусть он ЭТО бросит на землю! Я ЭТО не могу выносить! ЭТО мешает мне видеть!» И владыку тут же вывели из помещения.
— Простите, а что, интересоваться будущим, предсказывать — это грех?
— Начнем с того, что понятие греха в данном случае применимо только для христиан. Если вы неверующий, для вас это слово вряд ли является столь очевидным. Так вот, Библия однозначно называет всякого рода прорицания, гадания и астрологию грехом перед Богом — который по церковным правилам наказывается отлучением от причастия. Но для неверующих я говорил бы о несомненной опасности обращения за оккультными услугами. В лучшем случае они поплатятся деньгами. В худшем — здоровьем или даже жизнью.
— Не стану спрашивать, разрешается ли священникам носить дорогущие часы. Но ни для кого не секрет, что РПЦ — на особом, привилегированном положении…
— А я так не считаю. Если бы это было на самом деле, церкви давно вернули бы ее собственность. А между тем РПЦ зачастую даже не имеет своих помещений, необходимые под православные школы, молодежные клубы по интересам, кухни для малоимущих. Просят — не дают! Но ведь даже не только кухни — знаете ли вы, что огромное число храмов, включая храм Христа Спасителя, не считается собственностью церкви? Фонд, которому здание принадлежит, сдает помещения в аренду под самые различные мероприятия, зачастую по крайней мере сомнительные. Таким образом, в стилобатной части здания на Волхонке проводятся различные мероприятия, в том числе и встречи с лидером секты анастасийцев Владимиром Мегрэ, а все шишки валятся на РПЦ.
— Сект довольно много по всему миру. В чем их опасность для россиян?
— Опасность тоталитарных сект везде одинакова и являет себя на четырех уровнях. Во-первых, она порабощает личность, делает ее безвольным орудием в руках лидера секты. Во-вторых, разрушает семьи — секта не терпит конкуренции. Страдает и все общество в целом: секты, в отличие от религии, ничего ему не дают, а только вытягивают из него соки. И, наконец, секта фактически отрицает государство, будучи сама мини-государством — со своими правилами, законами и органами управления.
— В чем же причина живучести сект — или они в принципе неискоренимы?
— В нашем грешном мире нет общества, свободного от преступности. Но в одних странах преступность под контролем, а в других царит криминальный беспредел. Та же ситуация и с сектами: неискоренимые в своей природе, где-то они в значительной степени контролируемы. И крайне желательно, чтобы у сект в России было все меньше и меньше пространства для маневра. Это только кажется, что секты вроде бы поуспокоились. Да, они стали менее заметны на улицах, но это вовсе не означает, что их стало меньше. На днях в Перми произошел очередной вопиющий случай, когда лидер псевдоправославной секты увел народ в лес.
Я не упомянул об еще одной причине выхода книги «Моя Америка». Лидеры сект видят во мне своего врага и пишут про меня всякие небылицы, в интернете есть целый ряд анти- дворкинских сайтов, посвященных исключительно моей скромной персоне. Но теперь, после выхода моего автобиографического романа в 800 страниц, всякого рода клевета и домыслы обо мне смогут быть опровергнуты.
— Спору нет, ваша трансформация — от хиппи в священнослужители — производит сильное впечатление!
— Во-первых, я не священнослужитель. Во-вторых, в том, что вы отметили, я не вижу столь радикальной трансформации. Сейчас я борюсь с тоталитарными сектами, а в молодости протестовал против советского тоталитаризма. Стал хиппи, потому что не мог терпеть несвободу вокруг. Мы не участвовали в политических событиях, но я был знаком со многими диссидентами. Мы отказывались одеваться как все, носили длинные волосы. Это все было направлено против советской скуки, серости, лжи. Ложь — порабощает.
Я пришел в церковь и сейчас ретроспективно вижу, как меня вел Божий промысел. Это не значит, что я сразу следовал ему: Бог открывал мне многие двери, но я их не замечал и проходил мимо. Но вот в 1979 году в Нью-Йорке я попал на пасхальную службу в православный храм и вдруг понял, что хочу креститься. Год спустя это произошло. А ровно 30 лет назад я закончил Свято-Владимирскую духовную академию со степенью кандидата богословия. В настоящее время я — профессор кафедры миссиологии православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета.
— Прошу простить меня, если последний вопрос вы сочтете бестактным. Обратно в хиппи никогда не тянуло?
— Когда я учился богословию, то продолжал путешествовать автостопом — как в бытность хиппи, но уже с другой целью. Совершил маршрут Лондон — Афон и обратно, проехал по святым местам Греции, Израиля, Турции. Посетил южные окраины Италии и Франции — т. е. византийские области и много других стран. Помню, что самыми тяжелыми странами для автостопа были три страны: Бельгия, Греция, Израиль. Про это тоже я много пишу в книге. Но, думаю, одно из самых душераздирающих зрелищ на Земле — это престарелый хиппи, который натужно пытается изображать из себя юношескую беззаботность и непосредственность. Я давно уже расстался с образом жизни хиппи, но знаю, что несколько человек из некогда знаменитой московской «Второй системы» еще живут на этой грешной земле. Практически все они — православные христиане.
Новая Сибирь
@темы: Православие и современность
-
-
07.12.2013 в 19:55Гыгы))))) Не знала такого факта. Здо-орово.