Медиакратия в Церкви

[Ученик с последней парты]

Автор - Андрей Рогозянский

Медиакратия (от англ. "медиа" – средства массовой информации, греч. "кратос" – "власть", "сила") – возрастание значения СМИ до уровня, на котором ими контролируется общественная коммуникация, а влияние на общество оказывается тотальным. Средства массовой информации принято называть "четвёртой властью". Данное определение не исчерпывает полного понятия медиакратии. Для пропаганды и продвижения интересов газеты и телевидения используются давно. Особые возможности возникают в условиях так называемого информационного общества, когда в отсутствие непосредственных жизненных впечатлений человек воспринимает жизнь такой, какой её отображают СМИ. Сложные феномены социального универсума, как политика, финансы, дипломатия, управление, с трудом поддаются обывательскому объяснению. Вокруг журналистского сообщества складывается экспертное сообщество, и таким образом медиа завоёвывают исключительные права на истолкование окружающей действительности, выражение социальной мифологии. В возможностях СМИ – легитимировать либо делегитимировать то или иное явление и действующее лицо. С овладением технологиями манипуляции общественным мнением, вкусами, страхами и ожиданиями массовой аудитории это приводит к ситуации, известной под метафорическим названием "хвоста, виляющего собакой". Тело социальных процессов оказывается поставлено в зависимость от своей части и продолжения. Социальное развитие переходит в социальный контроль, политика – в симулятивную постполитику. Медиакратия в широком понимании – ситуация, при которой общество "посажено на иглу" медиа, с возможностью СМИ не столько отображать социальную реальность, сколько проектировать и программировать её.

В развитии церковных медиа действовал ряд характерных особенностей. Для начала отметим, что официальные церковные СМИ не входят в число наиболее заметных и крупных проектов, ограничиваясь публикацией хроники, обнародованием документов, заявлений и выступлений официальных лиц. С начала 1990-х годов инициатива в издательском деле, новостях, периодике, вещании была передана частным книгоиздательским и журналистским структурам либо отдельным приходам и монастырям. Деятельность СМИ финансировалась из частных источников, а редакции пополнялись за счёт активных мирян. Это были часто непрофессионалы, энтузиасты, находившие религиозный долг в служении христианского просвещения. На сегодняшний день структуры Русской Православной Церкви в медиа-пространстве представлены (наиболее заметные примеры) интернет-порталом Православие.ру, неофициальным источником московского Сретенского монастыря с настоятелем игуменом Тихоном (Шевкуновым), спаркой официальной газеты и официального журнала Церковный вестник – Журнал Московской Патриархии, ответственный секретарь С. Чапнин, интернет-порталом "Православие и современность" Саратовской митрополии, возглавляемым митрополитом Лонгином (Корчагиным), порталом Московских духовных школ "Богослов.ру", кабельным телеканалом "Союз" Екатеринбургской митрополии, агентством Интерфакс-религии – совместным проектом ОВЦС и Интерфакса.

Среди низовых общецерковных информационных проектов необходимо упомянуть интернет-порталы "Нескучный сад", "Русская народная линия", "RELIGARE", "Православие и мир", радио и интернет-портал "Радонеж" Е. Никифорова – ветерана и зачинателя движения церковной журналистики. В Санкт-Петербурге на протяжении более 20 лет идёт выпуск газеты "Православный Санкт-Петербург", которая ошибочно принимается некоторыми за епархиальное издание, но в действительности является частной газетой и личным подвигом её главного редактора, А. Ракова. Журнал "Фома", даже с учётом нынешнего официального статуса В. Легойды, остаётся одной из инициатив церковной общественности. Также стоит упомянуть работу телеканала "Спас" и сайта Татьянинского прихода при МГУ "Татьянин день".

"Частно-общественный сектор" превалирует, совокупно составляя примерно две трети информационного ресурса церковных медиа. В книгоиздательстве данный перевес ещё более яркий – 70-80% тиражей книг и другой полиграфии церковно-православного содержания за последние 20 лет и более выпущено в порядке низовой инициативы. Степень влияния институциональных регуляторов на политику редакций можно считать незначительной. Цензура, особенно по отношению к интернет-информации затруднена. Всё это сближает обстановку в церковных медиа с либерализованным порядком оборота информации в светском обществе, и на первый взгляд, должно способствовать переносу на церковное поле аналогичных механизмов информационного сообщества и медиакратии.

Ряд факторов предопределяет, однако, отличие церковных СМИ от светских. Устройство и жизнь Церкви не похожи на модель общества на принципах плюрализма и демократии. Церковь сохраняет единство дискурса, в ней, несмотря на отдельные противоречия, действует общая консолидированная, универсалистская установка. Пространство партийности, публичной политики в Церкви сокращено. Церковная жизнь в целом обходится без разделений и борьбы в управлении, по причине чего и церковные СМИ остаются свободны от лоббирования и позиционных войн, характерных, в частности, для череды общественно-политических выборных кампаний. Меньше значения придаётся собственным интересам медиа как действующих в парадигме христианского просветительства и руководствующихся представлениями о служении Божиего слова, общем деле и единых задачах для Церкви. Церковные медиа меньше подвержены коррупции и двойному стандарту этики. Объективность, свободный характер, заявляемые светскими СМИ в качестве принципов деятельности, на деле имеют итогом скрытые цензуру и индоктринацию. Индоктринация в Церкви – процесс, заявляемый прямо и открыто и означающий ознакомление с основами вероучения.

В христианском понимании профессиональная деятельность есть долг, самоотдача, самоумаление перед Истиной Христовой, а журналист и редактор обязаны точней передавать аудитории разумное, доброе, вечное из опыта Церкви. Внутренние дисциплина, самоцензура, осторожность и бережность в обращении с духовным словом, опасение навредить – качества, составляющие цеховой кодекс. Работая над радиопередачей, выпуском газеты, телесюжетом, православный верующий не делает чего-то своего, но сознаёт себя со-работником, исполнителем общей миссии Церкви. Таковы основания общецерковного этоса, который иногда ставят под сомнение и отождествляют то с субкультурой и корпоративностью, то с проявлениями некоей наивности и идеализма. Присутствие и действие его, однако же, несомненны. И по сей день церковные СМИ не утеряли высокого настроя и целостности; редакции продолжают считать своей главной целью православное свидетельство и аттестуют себя стоящими на общецерковной, а не на частной или групповой позиции. Тонкая и совсем не организационная грань отделяет их от квазицерковных проектов: "Портал-Кредо.ру", "Третий Рим", "Радио София", от светских изданий с блоками, посвящёнными Церкви: "НГ-Религии", "Русский репортёр", "Русская жизнь", "Большой город", "Завтра". Нескольких авторских пассажей в материале бывает достаточно, чтобы отличить церковный дискурс от дискурса стороннего наблюдателя.

Развитие церковных медиа в послесоветский период двигалось стихийно, решения принимались по наитию. Первое десятилетие прошло в напряжённой работе, чрезвычайно востребованной. Могут быть разные мнения о качестве данной работы, однако объём сделанного очень значителен. Главные формы медийного представительства зародились и прошли становление здесь. Сфера церковной информации в целом смогла сохранить единство, упорядоченность, соответствию духу и образу Православия. При отсутствии внешнего регулирования и координации, слабости профессиональных навыков православные медиа продемонстрировали значительную работоспособность и самоорганизацию. На сегодняшний день расширение деятельности церковных СМИ сдерживается факторами скорей общеполитического и финансового, чем внутрицерковного свойства.

С течением времени философия православных медиа меняется. Повестка смещается к рассмотрению многочисленных казусов, которыми сопровождается жизнь христианина в мире. Церковь оказывается охвачена "революцией личного". В дискурсе искренности, доступности необходимым считается выражать прежде всего личную позицию, отстаивать правоту собственных взглядов. Новая установка рассматривает "мою газету" или "мой сайт" личным достижением и личной возможностью сказать те или иные вещи urbi et orbi, наиболее громко.

Медиа – идеальная площадка для самореализации, и в короткие сроки церковные СМИ являют торжество казуальности, раскрасившись палитрой разноречивых, конкурирующих мнений. При консерватизме управления Русской Православной Церковью аналогичные общественным тенденции к модернизации церковной жизни и церковной демократии направляются в русло медийной и сетевой полемики. Открывается период активной деконструкции церковного образа. Православная доктрина, наставления, историография, принципы устройства церковной жизни интересуют не в своём основном содержании и целостности, но в отдельных проблемных сторонах и противоречиях.

Полемика, борьба, состязательность, критика ускоряют переход к ситуации так называемого информационного общества. От лица СМИ непрерывно генерируется вал "контента", и потребление его становится обычной практикой для растущего числа верующих. Образ нормативного православного – самоуглублённого христианина, проводящего жизнь в молитве и труде и интересующегося, в основном, богословием и аскетикой, сменяются на передового, хорошо осведомлённого и мыслящего адекватно тому, что пишется и обсуждается в сетях. Возникает знакомый нам по светским СМИ феномен обратной зависимости, когда жизнь и внутреннее самоощущение христианина следуют за логикой развития ситуации в зеркале медиа. Церковное сознание привыкает мыслить в категориях массового и немассового, мейнстрима и маргинеса. Так возникает почва для возрастания медиакратических, манипулятивных тенденций.

На первом этапе это попросту стремление к большей влиятельности. Подобно тому, как на светском рынке полемическая конкуренция побуждает рассматривать всякое СМИ – газету, радио или интернет-сайт – в качестве организационного задела (ресурса) и инструмента для продвижения определённой точки зрения, церковные СМИ также постепенно вынуждены определяться, чьим ресурсом они являются и чьим не являются. Между ними обозначаются линии разделения групповых интересов. Первоначально это ситуативные и символические, а затем всё более углубляющиеся демаркационные линии, альянсы и мезальянсы. При внешней свободе и неангажированнсти вводится внутреннее модерирование, обеспечивающее негласно преимущество избранного редакцией направления.

Новшества в управлении СМИ – тренды на независимость, объективность и также на собственное брендирование и продвижение. Исходя из слабой регуляции сферы церковной информации, сторонних источников финансирования редакциями берётся курс на реализацию, по существу, типовой модели светского "независимого СМИ" – автономного СМИ, отъединённого от официоза, отрицательно относящегося к унификации информации, освещающего исключительно редакционную позицию. Таким образом, разделение некогда единой сферы становится свершившимся фактом. Общецерковный "информационный франчайзинг" распадается в ряд АО и ИП.

Оборотной стороной выделения "независимых СМИ" становится восстание лоялизма, нарочитого и подчёркнутого, не готового признавать ошибки и ставящего целью оправдывать действия церковного управления даже при неудобно складывающихся обстоятельствах. В логике информационных войн огневые средства лоялистов готовы в любой момент выдвигаться на "критикоопасные" направления, чтобы встречным шквальным огнём подавлять батареи противника. Подобное усердствование часто выглядит натянуто. Рыцари Патриархии становятся притчей во языцех, примерами антипропаганды и псевдопиара.

Светским принципам плюрализма и свободы слова, тем не менее, не удаётся найти полного применения на церковной почве. Как паллиатив, некоторыми редакциями выдвигается принцип полифонии или "максимально широкого отображении разных позиций". Согласно этому либеральному принципу, читатель получает более объёмное представление о событии или вопросе от рассмотрения мнений двух и более комментаторов. Чем шире и весомей выборка опрашиваемых, тем более приближенной к истине можно считать информационную картину. На практике же читатель вынужден иметь дело с мозаикой; перекрёстный допрос влечёт за собой ряд отрицательных следствий, иллюстрируя относительность позиций и необязательность общих правил. Истина в христианском понимании связана с благом, она имеет мало общего с дотошным выяснением внешних деталей и обстоятельств. Объективность в свою очередь также нельзя получить, суммировав субъективности. В ряде примеров публикации скандального и фрондёрского содержания заняли место на страницах православных СМИ под предлогом того, что в дополнение к ним следовали контрастные оценки.

Условная "полифония" для христианина с большой вероятностью представляет шаг назад – к постоянному любопытствованию и собиранию своего "я" из многочисленных отражений в зеркалах частных позиций и мнений. Церковь в истории уже преодолевала тупик мировоззренческой раздробленности. Античная эпоха отличалась наличием большого числа философских позиций и мнений, но это её нисколько не укрепляло, а дробило и обессиливало. Отличительной особенностью христианства становится радикальное упрощение мировоззрения, критика эмпирического разума, введение более простых, нерефлексивных понятий о выборе, свободе воли, благочестии и нравственности. Тем более, некоторым вещам среди христиан, по словам апостола Павла, не должно даже именоваться по причине их чрезвычайной токсичности, маркости. Об этом говорят: "ложка дёгтя портит бочку мёда" и "от греха – подальше". Редакционная политика некоторых СМИ являет, к сожалению, отрицание этого правила. Порции дёгтя отравляют общее положительное содержание. Достаточно упомянуть, что косвенное оправдание в церковных СМИ получали такие крайние явления, как эвтаназия, гомосексуализм, разводы супругов, нарушение священнических и монашеских обетов. Ряд публикаций проникнут неверием в Церковь, в действие Промысла Божия и написан авторами, очевидно, в тяжёлых душевных состояниях. Авторам и редакциям нужно помнить, что они дадут строгий ответ перед Богом за примеры сеяния соблазна.

Нравственно неоднозначны попытки применить к православным медиа рейтинговые механизмы и принципы. Рейтинги с худшей стороны зарекомендовали себя в практике национальных СМИ, явившись фактором их системной деградации. Апеллируя к массовости как к показателю ценности и значения, рейтингование автоматически действует на понижение. Цели привлечения внимания, завоевания популярности побуждают редакции намеренно огрублять контент, следовать за так называемыми актуальными, в действительности же, возбуждающими наиболее острые эмоции темами, постоянно повышать накал, провоцировать. В ответ аудитория привыкает довольствоваться примитивной подачей, что ещё более подхлёстывает журналистов и ведущих в их стремлении произвести внешний эффект. Образ дурной бесконечности...

Рейтингованию в светских СМИ придаётся значение, поскольку от него зависит величина поступлений от рекламы. В деятельности православных СМИ коммерциализация проявлена слабо, рекламное предложение ограничено. Рейтинги играют роль слепого заимствования, фетиши, предназначение которой – косвенным образом удостоверять правоту идей данного издания. От состязающихся полемических мнений сфера церковной информации мало-помалу перетекает к состязанию брендов, пиару собственного предложения и марки. "Раскрутка" своего СМИ и понижение акций оппонентов начинает представляться в некотором роде самоценной задачей.

Стремление видеть свой проект развивающимся, востребованным, наращивать аудиторию, в принципе, неплохо. Не стоит забывать, однако, что духовное легко профанируется. Христианин-журналист и христианин-редактор более вопрошают и вслушиваются, нежели утверждают и настаивают на своём. Опыт христианства учитывает проблематичность использования механизмов массовости. Что же касается опыта светских масс-медиа, на который часто ссылаются как на эталон и ориентир, таковой противоречив и неоднозначен. Индустрия СМИ, даром, что являет определённую эффективность в контролировании масс, богата и респектабельна, несёт на себе критическую ответственность за деградацию общественной культуры, разобщение, унижение человеческого достоинства и агрессию. Линейное калькирование принципов работы светских медиа в сферу церковной информации, несомненно, означало бы нанесение огромного ущерба Церкви.

Медиакратия перерождает СМИ. От обеспечения собственного влияния она постепенно переходит к задачам формирования церковно-общественного мнения. Редакции крупных СМИ получают характер неофициальных клубов, штабов соответствующих групп. В православных медиа развёртывается хитроумная шахматная партия, штабы и клубы оспаривают, воюют, делают дальние ставки.

Особенностью церковной информации является её нарративный характер. В то время, как в светском обществе информация воспринимается в факультативном, мало обязывающем ключе, православный по-прежнему готов искать в "информационном контенте" назидательную ценность, ответ на вопрос, как жить. СМИ оказываются как бы маяками и путеводителями; на них в значительной степени проецируется учительно-руководственная роль Церкви, традиционный авторитет. Можно говорить о феномене "медийного окормления". Визитной карточкой становится принадлежность к постоянной аудитории "Русской народной линии", "Фомы", "Православия.ру"...

Политика некоторых редакций претендует на исключительность – выражение как бы универсального и единственно правильного жизненного подхода, объяснения действительности, определение стиля мышления. СМИ принимают на себя в том числе идеократическую функцию. Учитывая зависимость церковного сообщества от внешне-общественной конъюнктуры, ожидаемо и закономерно, что большинство "православных идеологий" окрашиваются в политизированные тона. Границы их пролегают там, где начинаются и оканчиваются секулярные общественно-политические течения: либеральное, правоконсервативное, имперское, левое, националистическое – некоторые из которых комбинируются, подчас причудливо и неожиданно. Принятие любого из "политических православий", также как обывательского эмпиризма, гламура, означает для Церкви почти бесконтрольную инфильтрацию концепций, содержащих в себе философские посылки деизма и агностицизма, ослабление иммунитета к мирскому, встраивание в сторонние схемы, секуляризацию, социализацию, прагматизацию, конформизм и, вследствие этого, неспособность благовествовать жизнь вечную и Царство не от мира сего.

Чтобы яснее представить возможности медиакратии, заметим, что техническая база, степень овладения образностью и психологией позволяет с достаточной степенью достоверности изобразить любую "актуальную" версию Православия: от белоленточного до сталинистского. Всё, что сегодня для этого требуется – рупор в виде рейтингового СМИ и коллектив в два десятка сотрудников и авторов, часть из которых будут священнослужители. Простор для выражения частных амбиций, спекулятивных фантазий и экспериментов...

Глядя правде в глаза, церковное сообщество на протяжении уже длительного времени стоит под информационным прессингом нескольких политизированных центров, мечется и разрывается в поле их возрастающей гравитации. Положение, которое трудно назвать приемлемым и нормальным.

Попытку завоевания дискурса приёмами и средствами медиакратии можно было наблюдать, в частности, в период думской и президентской выборных кампаний декабря 2011 – марта 2012 гг. Силами нескольких столичных священнослужителей и публицистов на площадке православного интернет-ресурса создавалась "накачка" правозащитного, антикоррупционного, либерального "богословия освобождения", аналоги которому трудно подобрать (разве что в деятельности революционного антимонархического духовенства перед 1917-м или "оранжевом" священстве на украинском Майдане в 2004-м). На волне эйфории политических перемен неформальные лидеры и идеологи либерального поворота получали бы преимущества. В Церкви открывалась широкая реформаторская перспектива – требований покаяния и отстранения лиц из управления, смены повестки на демократическую. Всплеск оппозиционных настроений оказался кратковременным, однако зависимость исповедания от внешней конъюнктуры, идеологий и манипуляций от медиа сохраняется.

Преодоление этой зависимости – непростая задача. Решение лежит в плоскости изменения информационной стратегии и, прежде всего, деполитизации. До тех пор, пока православные дискутируют внешнее, они будут примыкать к более сильным экономико-политическим парадигмам, разделяться и конфликтовать. Вместо этого важно выделить и поставить во главу то постоянное, субстанциональное в Церкви, что не зависит от перемен периодов и общественных формаций. Перед Русской Православной Церковью также стоит множество не теоретических задач укрепления и строительства – от увеличения числа священнических поставлений и созидания монастырской жизни до помощи отдалённым приходам, православным родителям, пожилым людям, устройства сирот в приёмные семьи, работы в системе церковного образования, разъяснения основ православного вероучения. Данные задачи могут и должны решаться при освещении и поддержке церковных СМИ.

@темы: Православие и современность