Парадокс неверия

[Ученик с последней парты]

Автор - Сергей Худиев

Недавно Папа Римский Франциск сказал в ходе одного из своих выступлений, что Христос искупил также и атеистов. Ничего нового в этом нет — православные, католики и большинство протестантов всегда верили, что Христос умер за всех вообще людей, за весь человеческий род без изъятия — за неверующих в том числе. Мы можем стать из неверующих верующими только потому, что Христос за нас уже умер.

Но журналисты (и не только они) поспешили интерпретировать это в том смысле, что Папа объявил о спасении атеистов. Новость была охотно подхвачена, быстро разлетелась по интернету, вызвала оживленные и радостные комментарии, и представителям Ватикана пришлось разъяснять, что это никак не имелось в виду.

На самом деле то, что Христос умер за всех, еще не означает, что все спасутся. Святой Апостол Петр, например, пишет про лжеучителей: "Были и лжепророки в народе, как и у вас будут лжеучители, которые введут пагубные ереси и, отвергаясь искупившего их Господа, навлекут сами на себя скорую погибель. (Пет .2:1)" — то есть Господь-то их, со Своей стороны, искупил, а они Его отвергаются и навлекают на себя погибель. Искупление воспринимается покаянием и верой и отвергается противлением и неверием.

Но тут я хотел бы поговорить не о том, кто спасется — а о том удивительном парадоксе, который часто демонстрируют неверующие (и даже активно враждебные вере) люди — как где-то подытоживает его о.Андрей Кураев, «В Бога мы вашего не верим, но вы нам скажите, что Он нас все равно спасет».

Но что значит «спасет»? В христианском контексте быть спасенным — значит быть восстановленным для вечных взаимоотношений с Богом и Его святыми. Стать членом бесконечно счастливой семьи, глава которой — Бог. Да, в жизни будущего века будет ласковое море и сочные фрукты — более ласковое и более сочные, чем мы в состоянии себе представить — но это еще не то, что делает рай раем. Рай — это Его присуствие и новые отношения друг с другом и всем творением, порожденные Его присутствием. Как говорит Пророк, «Тогда волк будет жить вместе с ягненком, и барс будет лежать вместе с козленком; и теленок, и молодой лев, и вол будут вместе, и малое дитя будет водить их. И корова будет пастись с медведицею, и детеныши их будут лежать вместе, и лев, как вол, будет есть солому. И младенец будет играть над норою аспида, и дитя протянет руку свою на гнездо змеи. Не будут делать зла и вреда на всей святой горе Моей, ибо земля будет наполнена ведением Господа, как воды наполняют море. (Ис.11:6-9)»

Вопрос «буду ли я спасен?» означает «войду ли я в эту семью, глава которой — Бог? Буду ли я в вечности там, где Он и Его святые?» А пожелание — скажите нам, что он нас все равно спасет — «скажите нам, что мы все равно будем приведены в общение с Богом и Его народом». И вопрос тут не в том, возможно ли это — если хотите, возможно. Вопрос в том, хотите ли вы этого.

Если хотите — так приходите, дверь Его дома открыта. Он действительно умер за всех, всякий, кто примет Его дар покаянием и верой, будет спасен. Если не хотите, то почему же вас раздражает, что вы этого не получите? И почему вы ухватываетесь за любой намек, что все-таки получите? Христианин исполнен трепетной радости при мысли, что наступит день, и Он увидит Христа, и его бесконечно ужасает мысль оказаться вне общения с Ним, во тьме внешней. Он хочет быть со Христом и Его святыми. Но если вы не хотите — то чего же обижаться на то, что вы и не окажетесь в компании тех, кого вы не любите, и чье общество вам скорее неприятно? Если ваше отношение к Богу и Его Церкви находится в промежутке между безразличием и открытой враждебностью, что же хорошего будет в том, чтобы водворить вас в Его присутствии? Это ничуть не лучше, чем силком загонять вас на Литургию. Ведь вас бы чрезвычайно возмутило такое насилие над вашим произволением — а тут насилие еще большее, на Литургии хоть можно присуствовать чисто формально, думать о своем — а рай заполнен присутствием Бога «как воды наполняют море».

Это будет даже не ситуация «без меня меня женили» а ситуация «меня женили против моей явно заявленной воли». Когда неверующие требуют «Скажите нам, что мы все равно спасемся» — это как если бы пламенная ненавистница мужчин требовала «скажите, что я все равно окажусь замужем», или человек, который терпеть не может море, и бежит подальше от любой открытой воды, требовал «скажите, что в итоге меня все равно поселят на берегу океана».

Как понять этот парадокс? Человеческая природа вообще парадоксальна, и часто мы просто не можем сказать, чего мы хотим. Как алкоголик может отчаянно, мучительно, неодолимо хотеть выпить, и с большим раздражением отвергать тех, кто призывает его бросить пить и вернуться к трезвой жизни — и в то же время, в глубине души, сознавать свою погибель и хотеть трезвости. Человек может хотеть «по-быстрому, без обязательств», как было написано в одной рекламе — но в сердце своем глубоко тосковать по подлинным, глубоким и доверительным отношениям. Он может хотеть, чтобы в его жизни не было «ни Бога, ни господина», чтобы никто не обличал его в грехе и не требовал хранения заповедей — и в то же время тосковать по Отчему Дому, и смутно надеяться на то, что как-нибудь, когда-нибудь, он все равно в него попадет.

Поэтому весть о том, что «все равно попадете», даже когда она основана на чистом недоразумении, и воспринимается с такими энтузиазмом. Но если в сердце своем вы хотите спасения — просто признайтесь себе в этом. Мы все созданы для рая — и как говорит блаженный Августин, «Ты создал нас для Себя, и мятется сердце наше, пока не успокоится в Тебе». Если вы хотите спасения — просто примите его. Христос действительно умер за вас, дар прощения и новой жизни дожидается всякого, кто захочет его принять, как говорит Он сам в притче о званых на пир, «вот, я приготовил обед мой, тельцы мои и что откормлено, заколото, и все готово; приходите на брачный пир. (Мф 22:4)»

@темы: апологетика, Худиев, атеизм и атеисты

Comments

[демодок]

Ученик с последней парты,

Святой Апостол Петр, например, пишет

Трижды отрёкшийся от Христа может писать о Нём всё что угодно. Цена его писаниям... известна.

[Ученик с последней парты]

демодок, В современных суррогатах старых теистических религий есть еще одна психологическая слабость. Этим новым светским религиям чрезвычайно трудно допустить покаяние. На многочисленных процессах в Советском Союзе обвиняемые в измене (ереси), неизменно каялись в своих заблуждениях, но их все же не прощали и обратно в лоно верующих не принимали. В наше время правительство Соединенных Штатов склонно, судя по всему, считать, что в любом случае «коммунист остается коммунистом», особенно если речь идет об англичанине или жителе другой западноевропейской страны. Французский интеллектуал, признавшийся, что в мрачные тридцатые годы он вступил в компартию, но с тех пор раскаялся, остается в глазах госдепартамента коммунистом. То же самое обнаруживается при изучении любого общественного или политического движения Нового времени. Во время Великой французской революции, например, человеку, открыто голосовавшему с умеренными депутатами в 1790 году, было очень трудно, почти невозможно, оправдаться в 1793 году перед победившими к тому времени крайними ссылками на то, что в свое время он-де заблуждался, но с тех пор раскаялся и понял, где лежит истина. Как правило, он попадал на гильотину. В этих безличных религиях трудно ждать действенности покаяния.
Но прощение кающегося грешника — одна из самых сильных сторон христианства, одно из средств, которыми мудрое христианское руководство приспосабливает религию к восприятию малыми и слабыми мира сего. Может быть, жесткое отношение к покаянию, проявляемое новыми, безличными религиями, связано с абстрактным и незапятнанным характером их идеалов — идеалов, от реальности четко не отделенных, — идеалов, которые они выдвигают в качестве нормы человеческого поведения в своих земных утопиях. Люди, придерживающиеся этих идеалов, так страстно стремятся сделать человека совершенным, что не могут простить ему даже малейшего несовершенства. Идеалист, поглощенный этим миром, просто обязан расправляться со всеми, кто не ведет себя в соответствии с его идеалами. Конечно, более зрелые демократии, вроде английской, гораздо менее требовательны, чем коммунисты, и охотнее примиряются с человеческими слабостями. Но даже они не могут дать своим руководителям шанса пойти на тот действенный и ничуть не постыдный компромисс, который содержится в христианском требовании (и помните, что это именно требование) прощать кающихся. Они не предлагают своим последователям той духовной уверенности, той гибкой дисциплины, которые дает христианское учение о грехе и покаянии. (Крейн Бринтон. "Истоки западного образа мысли")