Почему я решил обратиться к этому предмету только сейчас? А куда торопиться? Так ведь фундаментальные процессы и течения вряд ли изменились принципиально; майданы приходят и уходят, а Гольфстрим по-прежнему несет свои воды. Он, конечно, может поменять направление, но не слишком быстро. В крайнем случае, введу метку «жираф просыпается».
Статья, о которой пойдет речь, была опубликована в Открытой Демократии (openDemocracy) – интернет-журнале и форуме весьма либерального, если не сказать левацкого толка. Ее автор Джеральдина Фейган, британский журналист, московский корреспондент новостной службы Форума 18, норвежской организации, которая заявляет своей целью борьбу за религиозную свободу.
Форум 18 в основном следит за нарушениями этих свобод в постсоветских государствах, Китае, а также бывших странах соцлагеря. Все это я сообщаю для того, чтобы было ясно – о склонности автора к восхвалению Русской Православной церкви говорить не приходится. Но следует также отметить, что г-жа Фейган репортерствует в России уже 12 лет и неплохо ее изучила.
И к каким же выводам она пришла?Весной следующего года выходит из печати ее книжка о религиозной политике в постсоветской России. Вот автор с книжкой
Автор замечает, что политику президента Путина нередко считают во многом обусловленной мнением Русской Православной церкви – с этим нередко согласны и не наблюдающие за происходящим вокруг себя православные и их секулярные оппоненты. В своей статье она анализирует события последнего десятилетия, убеждая читателя, что дела обстоят далеко не так просто.
Несмотря на в целом дружественные отношения между российским правительством и Русской церковью, поддержка Путина церковью никогда не была гарантирована. В качестве аргументов автор приводит принятие в 2000 году Социальной концепции, в которой декларируется допустимость неподчинения государственной власти и мирное неповиновение в случае, если власть понуждает верующих отступить от Христа и Его Церкви, принуждает ко греху. Автор пишет также о признании патриархом Алексием II политики монетаризации льгот несправедливой и о его поддержке выступлений пенсионеров против этой политики в 2005 году. Упоминает она и об отсутствии поддержки войны с Грузией патриархом Кириллом.
В целом, по мнению автора, в течение первых двух президентских сроков Путина курс Русской церкви колебался между поддержкой правительства и нейтралитетом. Она считает такое поведение вполне логичным и оправданным для того времени - ведь значительное большинство российских граждан были довольны установившимся положением, почему же церкви в этом случае не поддерживать пресловутую стабильность? По этой же самой причине, как полагает Джеральдина Фейган, Русская церковь поддержала фактическую передачу президентской власти от Медведева к Путину.
Первой трещиной в отношениях между церковью и государством в современной истории России г-жа Фейган считает думские выборы 2011 года и протесты против фальсификаций, имевших на них место. Автор отмечает, что Русская Православная церковь в ходе тех событий выдерживала бОльшую дистанцию от власти, чем другие российские конфессии, ссылаясь при этом на проправительственные выступления главы пятидесятников Сергея Ряховского и представителя мусульман Дамира Мухетдинова.
Вслед за этим зазвучала сдержанная, но вполне определенная критика властей со стороны Русской Православной церкви, пиком которой автор считает выступления Патриарха от 22 декабря 2011 года, в котором он назвал протесты законной негативной реакцией на коррупцию в деятельности чиновничьего аппарата, и 9 января 2012 года, в котором патриарх Кирилл указал на то, что православные есть по обе стороны баррикад. Упоминает она также встречу о. Всеволода Чаплина и Алексея Навального для обсуждения того, как церковь может помочь диалогу между сторонами конфликта.
По оценке автора статьи, в феврале 2012 г. стало ясно, что протест теряет момент, и церковь переключилась на поддержку режима. Знаковым событием в этом смене курса Джеральдина Фейган считает встречу Путина с религиозными лидерами в Даниловом монастыре, на которой в адрес кандидата на пост Президента было сказано много неумеренно хвалебных слов незадолго до выборов.
Выступление пусирайотов автор признает реакцией на эту встречу, при этом выражая понимание того, что объективно оно сыграло на руку президенту Путину тем, что вбило клин между церковью и оппозицией. После выступления пусирайотов [и его практически безоговорочной поддержке оппозицией – Партизан] не могло быть и речи о продолжении курса на осторожную критику режима со стороны Русской Православной церкви. [Мне термин кажется не слишком удачным, но авторская статья есть авторская статья; Дж. Фейган так написала – Партизан.] Тем самым Путин получил возможность заострить внимание на религиозной стороне протеста пусирайотов и использовать церковь в качестве щита.
Автор считает, что возмущение Путина поведением пусирайотов не было искренним негодованием верующего, но ловким тактическим ходом, поскольку в первые недели после события он никак не выражал этого возмущения. Автор замечает, что такое поведение Президента вполне соответствует его предыдущим высказываниям о вере («все конфессии придуманы людьми» ) и признанием при разводе того, что его брак никогда не был церковным, в чем он не только не видел никаких проблем, но пытался использовать к своей выгоде в создавшемся положении.
Дальше – больше, принятые впоследствии законы, которые по идее были направлены на защиту традиционных ценностей (закон Димы Яковлева, закон о запрете пропаганды нетрадиционных отношений среди несовершеннолетних и закон об ответственности за оскорбление религиозных чувств), имели вполне политический смысл и были приняты в таком виде, как хотело государство. Ни о каких интересах церкви при этом речь не шла, но она в результате поставлена в такое положение, когда ей стало очень нелегко дать ясную моральную оценку этим законам.
В заключение статьи речь пошла, разумеется, о письме Толоконниковой, написанном из заключения. [Каламбур умышленный – Партизан.] Описание этого письма, разумеется, включало все причитающиеся клише, включая 17-часовой рабочий день, поедание гнилой картошки и побои, а также то, что его автор «переведена в удаленный сибирский лагерь за протест». [На конец ноября 2013 года «удаленным сибирским лагерем» была Центральная тюремная больница в центре города Красноярска, в которой условия содержания и питание были по словам Надежды Толоконниковой лучше, чем в Мордовии, и где ей сделали МРТ и другую диагностику. Но пусть будет «удаленный сибирский лагерь», все же фильм «Доктор Живаго» с Омаром Шарифом это настолько часть образа России для людей Запада, что отбирать его у них все равно, что отбирать леденец у младенца. – Партизан] Вполне ожидаемо, что Джеральдина Фейган разочарована тем, что Русская Православная церкви не встает на защиту Надежды Толоконниковой. К счастью для читателя и к чести автора статьи, она не пускается в морализаторство, ставшее уже привычным при обсуждении этого вопроса.
Подводя итог всему сказанному в статье, г-жа Фейган пишет следующее.
«Несмотря на ясные указания на то, что курс Кремля может резко измениться, если того потребуют политические обстоятельства, и несмотря на предупреждения некоторых лиц в Церкви об опасности слишком тесного сотрудничества с режимом Путина, некоторые официальные представители Церкви продолжают равнять строй, хотя не исключено, что тем самым они готовят шпицрутены на свои спины.»
Оставив в стороне никому не нужную критику тех взглядов Джеральдины Фейган, с которыми я не согласен (не нужна она потому, что ее принадлежность к организациям и СМИ, которые придерживаются секулярного, прогрессистского взгляда на религию, с очевидностью эти взгляды декларирует), замечу, что мне было приятно прочитать эту статью. Приятно было увидеть, что автор, который не имеет никакого предвзятого положительного мнения о Русской церкви и православии, который вполне ожидаемо считает нынешнюю политику нашей церкви проправительственной, все же осознает, что лабиринт «церковной» политики гораздо более извилистый, чем лубок о «слиянии в экстазе», которым обычно предлагают вниманию потребителя поставщики журналистских пирогов «с пылу, с жару».
Было интересно убедиться, что человек может попытаться тщательно разобраться в ситуации даже будучи в значительной степени ангажированным. Интересно было убедиться в том, что для внимательного наблюдателя Русская Православная церковь не является политической партией или хотя бы монолитным учреждением, которое диктует своим членам взгляды по вопросам текущей политики. Признаюсь, что уровень понимания сложности и тонкости положения меня удивил и весьма порадовал.
Особенно радостно было осознать, что несмотря на то, что автор в целом согласна с идеей о том, что Русская Православная церковь в настоящее время является политической опорой «режима», ее статья не где-нибудь, а в openDemocracy (где с линией партии все обстоит прекрасно – там и феминисток защищают, и ЛГБТ опекают, и Майдан караулят, и на церковь как положено наезжают, и Мизулину всуе поминают) способствует лучшему пониманию положения нашей церкви на политическом поле современной России среди читателей этого ресурса.
Протест феминисток против
В качестве доказательства последнего приведу один из трех комментов к статье Фейган (два последующих были о сане о. Андрея Кураева; иеродиакон ли он или протодиакон). Итак:
«Я обычно первым начинаю издеваться над недалекими статьями в духе «свободу Пусси Райот», которые спешат представить Церковь в качестве монолитной или ультра-националистической (в то время как ни то, ни другое утверждение не может быть дальше от правды). Ваша статья – глоток свежего воздуха. Замечательная работа!»
Никакой особенной морали я извлекать из этого рассказа не собираюсь в силу очевидности этой морали. Лучше, как говорится, с умным человеком потерять, чем с дураком найти. К словам же автора в той части, где она говорит о возможных неприятностях ожидающих нашу Церковь благодаря наличию иногда слишком тесных связей с государством, стоит прислушаться.
Для ясности сразу скажу, что я не думаю при этом о «праведном гневе ширнармасс» а-ля матрос Дыбенко и комиссар Антонов-Овсеенко, который приведет ко второму взрыву Храма Христа Спасителя. Меня больше беспокоит то, что любое государство не может не хотеть использовать церковь для достижения своих целей. Иногда эти цели хороши и благородны, иногда не очень, но в любом случае, эти цели отличаются от целей Церкви. А имея существенное влияние на церковь, люди, управляющие государством, должны будут преодолеть просто невероятное искушение, чтобы этим влиянием не воспользоваться. А зачем нам вводить людей во искушение?
(с) partizan-1812