Путешествие в епархию, живущую в условиях террора, самых ужасных во всей АфрикеМожно провести в Нигерии воображаемую линию, которая наискось с севера пересекает страну до восточной границы, образуя участок территории между Камеруном на востоке и Чадом и Нигером на севере. Трудно пересечь эту границу без препятствий: западные контрактники уже давно исчезли, так как слишком рискованно было там оставаться, представители иностранных средств массовой информации тоже редко отваживаются туда приезжать, даже нигерийцы с юга не решаются посещать эту территорию, хотя когда-то их там было множество, и торговля процветала.
Здесь простирается нескончаемая саванна, постепенно переходящая в пустыню по мере продвижения к северу. Есть несколько городов, больше похожих на поселки. Они состоят из низких домиков под волнистыми железными крышами, соединены пыльными дорогами, иссушаемыми безжалостным солнцем. В саванне попадаются деревни с глиняными домишками, кое-где растут акации, дающие скудную тень, видны горные цепи, неприступные холмы из темно-серого плотного камня, пасутся стада горбатых быков с длинными рогами в сопровождении кочевников из племени фулани. Они постоянно путешествуют вместе со своими стадами в поисках воды и свежих пастбищ.
читать дальшеФанатичная ненависть «Боко Харам»
Эта территория представляет собой одну из самых опасных зон в Африке. Здесь нет войны в обычном смысле слова, нет линии фронта, нет банд или армии, которую можно идентифицировать, но нельзя найти места, где можно чувствовать себя в безопасности. На этой земле свирепствует самая худшая разновидность терроризма: непрекращающееся примитивное насилие осуществляется не с помощью современного оружия, а с помощью ножей в городских переулках и в изолированных деревнях, в темноте, когда страх сковывает душу. Мы в сердце зоны, отравленной фанатической ненавистью Боко Харам. Эта радикальная нигерийская исламистская секта распространила тяжелый дух ненависти и терроризма над всей территорией. Здесь царит удушающий, осязаемый ужас, который трудно передать. Название секты звучит почти приятно на языке хауса, вызывает в воображении пустыню, свист ветра в колючих кустах, бредущие караваны, различные теории путешественников, бег лошадей среди дюн, что-то таинственное и мимолетное. А на самом деле это смерть.
Жестокость и насилие
Сто лет тому назад ирландцы принесли благую весть на эту землю, которая веками была территорией, где шел обмен товарами между Сахарой и Гвинейским заливом. Прежде здесь мирно сосуществовали различные религии, а теперь эта земля стала ареной, где царят жестокость и насилие, которых прежде не было. Мусульмане должны быть фанатиками, так как секта не признает умеренности в вере. Христиане должны либо перейти в ислам, либо уйти, хотя они уже давно живут на этой земле в мире с подавляющим большинством мусульман. Они всегда были добрыми соседями, образовались семьи, в которых члены исповедуют разную веру. Все это желают искоренить интегралисты, все это должно исчезнуть. Несогласных убивают, оставшиеся испытывают страх, так как они в любой момент могут оказаться следующей жертвой.
Стойкость епископа
«Несмотря ни на что, самое главное — это, чтобы священники не покидали верующих. Пока остается хоть одна живая душа, о которой нужно заботиться, - долг священников оставаться здесь». Епископ Оливер Даше Доеме стоит во главе епархии, живущей в условиях террора, самых ужасных во всей Африке. Он отказался от охраны, передвигается вместе со своим помощником, одновременно являющимся его шофером, и представляет собой живую мишень для террористов. Он сказал: «Как я могу предстать перед верующими в городах и деревнях в бронированном автомобиле и под защитой десяти солдат, если я призываю людей к стойкости, молитве, вере в будущее?»
Священники на переднем фронте
Джону меньше сорока лет, он учился в Риме, а теперь служит священником в родной деревне основателя секты «Боко Харам» Мохаммеда Юсуфа. Он говорит на прекрасном итальянском: «Нужно рассказать о том ужасе, который постоянно испытывают живущие здесь люди. Итальянцам трудно понять, как протекает жизнь в этих местах, у людей не хватает воображения, чтобы себе это представить». Вместе с ним служат молодые священники Уильям, Кевин и Гидеон. Они живут в этом ежедневном терроре, хоронят жертв террористических актов и убийств, заботятся о вдовах и сиротах. Последнее убийство Кевин видел две недели тому назад. Террористы зарезали пятнадцатилетнего мальчика, а потом убили рыдавшую над ним мать. Они всегда действуют ночью. Священник показывает фотографии: «Мы терроризированы. В прошлом году были убиты тридцать студентов университета. Бандиты ходили по домам в три часа ночи и спрашивали: «Как тебя зовут?», а потом убили всех, у кого были английские, нетрадиционные имена. Они стреляли в них и перерезали горло. Когда подоспели войска, все было кончено».
Что особенно приводит в отчаяние людей — это смирение с ситуацией. Интерес средств массовой информации падает, как будто такая жизнь является нормальной. «Видишь ли, живые мы никому не интересны, - говорит свидетель, пожелавший остаться неизвестным, - кто захочет читать мою историю? Но наша гибель способствует повышенному спросу на газеты, зрители смотрят на наши мертвые тела на экранах телевизоров в течение нескольких секунд, прежде чем переключиться на другой канал. Но отныне смерть двух или трех наших соотечественников вызывает все меньше интереса. Чтобы вызвать интерес аудитории, должно погибнуть десять или двадцать человек. Среди иностранцев достаточно гибели одного. Прошу тебя, расскажи о нас».
ИноСМИ