Автор - Андрей ДесницкийСкандалы, связанные с Русской Православной Церковью, пошли настолько плотным косяком, что поневоле задумываешься о первопричинах. Да, тут видна непрофессиональность одних и явное недоброжелательство других, несомненно для меня и желание Кремля «перевести стрелки» хипстерского недовольства на иерархов. Но всё это на поверхности… Отчего же прежде не слышно было таких скандалов, хотя серьезные поводы случались и раньше? Отчего мы об этом заговорили, да так страстно, именно сейчас?
Думаю, основная причина проста: те, кто говорит от имени Церкви, вышли в пространство публичного диалога на общественно значимые темы – и обнаружилось, что они к нему просто не готовы. Они играют в обычные шашки, а другая – то ли в поддавки, то ли вовсе в «чапаева» (поясню для тех, кто не ездил в советские пионерлагеря: это когда меткими щелчками надо выбить все шашки противника с доски).
читать дальшеВообще-то ждать от Церкви диалогичности совсем не обязательно. Представим себе ситуацию: идет литургия, все поют хором Символ веры, и вдруг один прихожанин возвышает свой голос: «подождите, а вот я с этим положением не согласен, давайте его сначала обсудим». Что можно сделать с таковым? Только вывести его из храма, потому что здесь собрались как раз для того, чтобы «едиными усты и единым сердцем» произнести свое исповедание. А кто его не разделяет, просто не может, не должен здесь находиться.
Не то, чтобы публично спорить об этом исповедании было вовсе немыслимо: такое происходило на соборах в первые века или даже на диспутах у Луначарского в 1920-е годы. Но всё это дела давно минувших дней. Нынешние епископы и священники родились и выросли в советские годы, когда Церкви разрешалось проповедовать о своем и для своих, но ни в коем случае не выносить этой проповеди за стены храма. И даже когда запреты были при Горбачеве отменены, это не изменило ситуации в принципе: да, отстроили новые стены, да, с проповедью пошли в университеты и тюрьмы, но в диалог, по сути, так и не вступали. Не до того было.
Ведь проповедь по природе своей совершенно монологична, она не предполагает дискуссии. Таковыми были и передачи в церковных и светских СМИ, жанр у них был, в общем-то, один: «слово пастыря». Владыку или батюшку спрашивают, а он разъясняет, увещевает, утешает или обличает, но говорит всегда только он. Если есть в такой передаче журналист или ведущий, он лишь подает реплики, не более. А если присутствуют на ней двое или трое пастырей – они вполне единомысленно говорят о том же самом, словно советские журналисты-международники за круглым столом.
И это никого не удивляет и не огорчает, огромная часть паствы привыкла именно к такой модальности «разговора о священном». Начинается очередной пост, и нам во всех СМИ рассказывают, как его проводить, и тут же напоминают, что пища тут – не главное. Ну как если бы с началом каждой зимы по всем каналам начинали объяснять, как правильно ходить на лыжах, одно и то же из года в год – и добавляли бы, что техника тут не главное, а важней всего заряд бодрости и хорошего настроения. А в начале каждого лета давали бы уроки плавания…
Почему это так, отдельный разговор, но огромной части аудитории этих проповедей нравится ощущать себя вечными первоклассниками. Любой социологический опрос показывает, что православных у нас в стране абсолютное большинство, но большинство от этого большинства о вере толком ничего не знает, в храм заходит в лучшем случае раз в год, да и в существование Бога верит из них не больше половины. Вечная проповедь для вечных неофитов, потерявшихся где-то на пути к храму, так и не дошедших, но все же стремящихся… Это просто, и это понятно для всех участников процесса.
Есть, разумеется, и другие: те, кто задает неудобные вопросы, кто предлагает свои ответы. Кто читает не сборники проповедей, а, к примеру, дневники о. Александра Шмемана – личные записи, которые в свое время произвели в узких кругах церковной интеллигенции сенсацию уже просто потому, что батюшка там никого не наставлял и не обличал, а делился собственными вопросами и сомнениями. Даже и не делился, для себя записывал… но вот прочитали, и оказалось – диалог! Или показалось, в отсутствие сколь-нибудь внятного внутрицерковного диалога среди ныне живущих?
Да общество вплоть до недавних пор и само не особенно интересовалось, «что там у них происходит». Церковников воспринимали как программистов: сложно у них там всё, запутано, приходится звать иногда, чтобы они винду установили или дитя покрестили, но уж лезть в эту их технологию – упаси Боже, сами пусть разбираются.
И вот при Патриархе Кирилле состоялся выход с амвонов на ток-шоу. Теперь это был уже не бой с тенью давно обличенных еретиков, а жесткий поединок новичка с матерым боксером, последние двадцать лет не сходившим с ринга. Результат предугадать нетрудно, равно как и обиду этого новичка: как, почему не предупредили, что тут будут бить без предупреждения и болевыми приемами принуждать к позорной сдаче?
Исключения, конечно, были, но редкие – назову только протодиакона Андрея Кураева, который годами ездил по стране и говорил, говорил, говорил с самыми разными людьми на самые разные темы, и часто говорил лишнее, и говорил не всегда убедительно – но научился спорить, отстаивать и убеждать на языке оппонента. Не удивительно, что Патриарх запретил теперь выступать на ток-шоу священникам, но ничего не сказал о протодиаконах.
Какие выводы следует сделать сотрудникам патриархийных структур, и так понятно. Сделают ли – не знаю. Но есть у меня и предложение к мастерам ринга: будьте терпеливы и милосердны. Да-да, в данном случае именно вы, потому что вы сильнее. Николаю Валуеву легкая победа над тщедушным очкариком вроде меня не доставит ни славы, ни радости – а вот я уже на ринг не выйду, если он меня разок дружески по плечу похлопает, с телесными повреждениями средней тяжести, да еще на глазах у почтенной публики.
Монологичная церковь никуда не уйдет в ближайшем будущем, потому что никуда не денутся люди, которым она такая и нужна. Есть вариант, что церковные структуры в конце концов решат ими и ограничиться, а на задающих неудобные вопросы окончательно махнут рукой, и тогда проиграют все. В церкви ведь на самом деле много таких внутренних проблем, по сравнению с которыми нынешние скандалы – рябь на воде. Они до сих пор не то, что не решены, а даже вслух не проговорены. Начать их конструктивное обсуждение можно будет в ходе диалога с внешними, потому что диалог внутри церкви еще, по сути и не начинался.