Автор - Сергей ХудиевНаблюдая дискуссию по поводу оных кошек, обратил внимание на характерную позицию – мы-то в вашего Бога не веруем, и всячески Его хулим, и заповеди Его ставим ни во что – но вы-то извольте поступать с нами строго по Евангелию. При этом люди, уверенные до того, что Библия учит всякому злу, внезапно обнаруживают, что она-то учит любви и милосердию, чему злые христиане не следуют. Мы с вами будем играть в чапаева, а вот вы-то с нами извольте играть в шахматы по всем правилам.
Похоже, что ничего специфически религиозного в этой ситуации нет – это просто ситуация конфликта кодексов. Я вспомнил, как смотрел какую-то ВВС-ную документалку про какого-то джихадиста, который сидел в британских застенках и очень ворчал на нарушение его прав британской полицейщиной. При этом парень явно не собирался соблюдать права других и вообще концепция правового государства в европейском смысле была ему, осторожно говоря, не близка. Мне это явление кажется узнаваемым – столкновение двух разных кодексов, при этом приверженец варварского кодекса требует чтобы с ним-то поступали по кодексу цивилизованных людей – в то время как он будет поступать по своему.
Ситуация “я требую, чтобы со мной поступали по самым высоким стандартам гуманности и цивилизованности, в то время как я сам себя никакими стандартами связывать не собираюсь” воспроизводится постоянно – и когда в цивилизованную страну прибывают варвары извне, и когда варвары появляются изнутри, как большевики и антиклерикалы вообще, национал-социалисты (которые блестяще использовали правовое сознание немцев, чтобы навязать им беззаконие) или недавние британские грабители. Цивилизация уязвима перед варварами как человек с изысканными понятиями о чести уязвим перед бандой гопников.
читать дальшеВот, например, те же британские грабежи стали возможны потому, что Британия в целом – гуманное и цивилизованное общество. В менее цивилизованном общества пара грабителей получила бы по пуле в живот, а остальные сделали бы надлежащие выводы. Но тут радостные варвары и делают вывод, что пули в живот им не будет, а закон мягок и гуманен, отчего бы им не заняться грабежами и поджогами.
Это так и с оскорблениями – в более традиционном обществе, если вы назовете матушку оппонента непочтенной женщиной, ваше мертвое тело никто не будет искать – потому что общественные нравы обязывают оппонента выпустить вам кишки, иначе он совершенно потеряет лицо. В более гуманном варианте нравы обязывают оппонента только как следует разбить вам лицо. Потом общество цивилизуется, люди не называют матерей друг друга непочтенными женщинами не потому, что боятся смерти от кинжала или хотя бы побоев, а потому что им это в голову не приходит. Но тут являются варвары и говорят – “гы! во лошары-то! им хоть на голову клади!” и начинают радостно класть. В менее цивилизованном обществе это сразу вызывает однозначную реакцию – поэтому в мечетях, как было неоднократно замечено, никто не резвится. А в цивилизованном обществе люди теряются – ну, мы уже пятьсот лет как за это не режем, уже двести – как не бьем, что ж теперь делать? Опять бить? Ну неприлично как-то, мы же цивилизованные люди... Варвары продолжают веселиться – отчего бы и не веселиться, если никто за это не бьет – и уровень их веселия возрастает, ибо очень уж забавно видеть растерянность этих цивилизованных лохов.
Дело может кончится тем, что лохи (увы!) сами утрачивают цивилизованность и начинают варваров бить – варвары глубоко шокированы и возмущены. “Мы-то думали, что вы цивилизованные!” Увы, уже не такие цивилизованные, как до вашего, варваров, явления. Общая ситуация с цивилизованностью ухудшилась, да. Печально. Варварам удалось навязать цивилизованным людям их правила игры. Увы.
Цивилизация – это такое соглашение о правилах игры; мы договорились, что некоторых вещей мы не делаем. Люди, которые нарушают правила, получают кратковременную пользу – но тут остальным приходится менять сами правила. Это как в деревне, где никто не запирает дверей, и придавленные камнем деньги для молочника оставляют на крыльце, появляются чужаки. Чужаки видят, что тут сущий рай – деньги разложены на виду, имущество жителей можно приходить и забирать. Лохи, одно слово! Через какое-то время уровень доверия резко падает – жители начинают тщательно запирать двери и смотреть на каждого мимоидущего – которого раньше поили чаем – через прорезь прицела.
Мы – цивилизованные люди – договорились в церкви не ругаться матом. Мы обходимся тут без репрессий, нам просто в голову не приходит безобразничать. Но тут являются варвары и говорят свое “гы!”. И нам приходится думать, что делать. Ну, к закону обращаться, чего же. И тут нас начинают укорять – да как же к закону! Да вам же ваш этот Христос заповедал прощать!
Тут тот же конфликт двух кодексов – антиклерикалы уверены, что с ними должны обходиться по-евангельски, в то время как они сами могут и должны вести себя по-свински. Вы, злые люди, стали двери запирать! И чуть что – сразу в полицию звонить! А говорили – цивилизованные, гуманные.. Лицемерие одно!
Ну тут жители деревни могут усовеститься и перестать запирать двери – ну в в самом деле, мы же цивилизованные, у нас тут принято к людям по-хорошему... Результат предсказуем. Выход из этой проблемы конфликта кодексов – закон. У нас, дорогие варвары, за именование матушки оппонента непочтенной женщиной, не режут. И даже морду не бьют. А есть у нас такой закон, что подвергают такому-то штрафу. Это тот ответ на варваров, который сохраняет максимум цивилизованности.
И этот единственная возможность для самих варваров цивилизоваться и научиться правилам игры культурных людей. Это лучшее, что для них можно сделать. Это не месть варварам – потому что закон действует механически, не как орудие нашего гнева, а как орудие поддержания порядка. При этом мы можем и должны стремиться к умеренности, чтобы зло сдерживалось наименьшими эффективными дозами наказания. Поэтому я, еще раз, против тюрьмы – и за то, чтобы побыстрее выпустили. Но приговор должен быть вынесен, штраф может быть хоть символическим – но должен быть. Как сказал Владимир Легойда, «официальные представители Церкви уже не раз говорили, что не поддерживают идею реального срока заключения по этому делу, но призывают к его общественному осуждению и признанию преступлением».